— А что должно случиться? Как отличить мага от обычного человека? Я не чувствую ничего особенного.
Лиза поворачивает голову и долго смотрит в мои глаза.
— Оно видно. По радужке.
— Да, я видела, как они переливались у Марка. А еще видела у врача в больнице, но тогда я думала, что у меня после сотрясения глюки.
Лиза поворачивается еще немного, вижу пляску огней в ее зрачках.
— У врача?
— Да, но я не уверена. Я в шоке была от перевода в другую палату и вообще от новости о замужестве. Лиз, если ты знала, что Марк такой, почему не вытащила меня?
Девушка поджимает губы и отворачивается.
— Нельзя было.
— И откуда магия во мне? У меня простые родители, нет никаких колдунов и странностей. Разве что брат — весельчак.
Девушка дергает занавеску и морщится.
— Этого я не могу тебе сказать. Никто не знает. Вик, одного не могу понять, как ты так долго продержалась? И, главное, зачем? Знаю, что ты не ответишь, но оттого и больней. Ты ведь сама затянула этот узел, пусть и неосознанно.
Невольно вспоминаю тот день, когда мы с Марком вернулись домой из больницы. Тогда я призналась, что не помню его, а он настаивал, что любит и поможет. И я поверила. Позволила себе шагнуть в пропасть.
Лиза, словно вспомнив что-то, продолжает говорить:
— Есть другой способ достать память. И хорошо, что ты смогла бежать. Марк, скорее всего, понял, что не вытянет информацию обычным способом, и собирался применить икс…
— Я слышала, как он говорил кому-то по телефону, что не хочет его использовать, — перебиваю Лизу.
Она приподнимает бровь.
— Как интересно. Вольный стал сентиментальным? Никогда не слышала, чтобы он кого-то жалел.
— А что это такое?
— Икспамять? Сильное воздействие на память. Марк владеет этим приемом. Используется крайне редко и только по разрешению Верхнего.
— Для меня это слишком сложно.
Лиза тяжело вздыхает:
— Будем верить, что до этого не дойдет.
— А Верхний — кто он?
— Предводитель Мнемонов. Но он скрыт, даже подчиненные не знают, как он выглядит.
— У вас тоже есть такой? Вы же не Мнемоны?
— Нет. У нас Трио у власти. Но это дебри — не нужно оно тебе.
— А ты Марка давно знаешь? — я медленно подхожу к ней, стараясь ступать на боковушки стоп, где не сильно больно, и выглядываю на улицу. Имя Вольного застряет на языке, словно вкус от чили: кусается и жжется до слез.
— Лично — пару раз виделись. Плюс в больнице. Тогда меня подпустили проверить все ли с тобой в порядке и только по очень большому блату. Да и Марининых сил не хватило полечить вас. Как вы вообще выжили?! А так — знакома с его деяниями, но никогда не вмешивалась. Даже с тобой пришлось действовать осторожно. Но нужно было заблокировать его внушение: тогда был шанс, что ты не поддашься и успеешь… — девушка закусывает губу, не договорив. — Даже Ян не знает, что я вмешалась. Иначе он бы шкуру с меня содрал, — заговорщицки говорит Лиза, склонившись ближе.
— А чем это грозит? Почему Ян говорил о войне?
— Не забивай себе голову. Мужчины, а, тем более, маги — вечно все утрируют. Я им одну услугу — они мне другую.
Она отворачивается. Я слежу за ее взглядом.
И почему дворы высоток так похожи между собой? На секунду кажется, что я в моем родном доме, где в съемной квартире почивают два трупа. Брезгливо морщусь. Вернуться туда я вряд ли смогу. Да и где гарантия, что меня не упекут в тюрьму?
— Повезло, что Марк тоже пострадал в аварии. Видимо, это для пущей убедительности подстраивалось, или что-то изначально пошло не так, — говорит через время Лиза, поправляя заломленную штору. — Наши отделы не очень дружат между собой. Часто бывают стычки. Мнемоны очень сильные по внушениям и иллюзиям, потому мы стараемся не вмешиваться — это слишком опасно. Стоит разозлить их, и они просто истребят наших лекарей и заклинателей. Боевыми ударами владеют почти все маги, только с разницей в мощности и количестве.
— Но почему нельзя работать вместе? Зачем было делиться на два лагеря?
— Так повелось, — Лиза пожимает плечами. — Мы, как разные берега одной реки. По мне так вместе было бы легче, но… Они вечно что-то прячут, что-то меняют, вырезают: все им мало. Власть, влияние, богатство. Вместо помощи людям — они тратят свой дар впустую. Наши против этого. Вот нам и приходится убирать последствия после их похождений. Хорошо хоть это не запрещается. Но вмешиваться категорически нельзя: под страхом смерти. Разрешен только взаимный обмен.