— У каждого есть свои причины. Сейчас нужно немного потянуть время. Убежать, не привлекая к себе внимание и, когда ты полностью раскроешься, попробовать достать память безболезненно.
— Что будет, когда я раскроюсь? Как понять, что это произошло?
— Трудно сказать. У каждого это происходит по-своему, но это будет больно. Я постараюсь подготовить тебя, чтобы ты умела управлять собой. Первый переход — всегда кризис, но второй и третий — мощнее в стократ.
— А сколько их всего?
— Фактически три, но магом ты уже станешь после первого. Есть еще вне-степень, но она считается почти невозможной. Встречалась очень много лет назад.
Осторожно спрашиваю:
— А у тебя какой уровень?
— Второй.
Марк не срывается. Говорит спокойно и продолжает гладить меня по спине, а мне и хорошо и плохо одновременно. Выкручивает от желания впиться в его шею, потянуть запах кожи, почувствовать мягкость его губ на своих губах. А с другой стороны — сердце жжется от всего того, что он мне причинил. Я задыхаюсь от ненависти: к нему, к себе, ко всем магам на свете, если это возможно.
Вольный чувствует, как я дрожу. Мой трепет настолько сильный, что я не могу сдержать цокот зубов. Крепкая мужская рука замирает в районе лопаток. Слышу, как часто бьется его сердце в такт прерывистому дыханию. Может он снова влияет на меня? Ну, что не так? Я потеряла друзей, родных, себя, любимое дело, а сейчас единственное чего хочу — его поцелуя. Ненавижу!
И озвучиваю мысли:
— Ненавижу тебя, Вольный…
Марк хихикает, невесомо касаясь мочки уха сухими губами.
Нас колышет от движения поезда, или это у меня ноги подкашиваются?
— Ты б знала, как я себя ненавижу, — отстраняется. Держит меня за плечи и долго смотрит в глаза. Опускает взгляд на губы.
Невыносимо тяжело, но не от боли, а от этого липкого состояния на грани. Быть игрушкой и испытывать к кукловоду нелепые грязные чувства. Сумасшедшую тягу и похоть. Что может быть хуже?
— Марк, не нужно, — шепчу я, но не хочу так говорить. Хочу, чтобы он склонился и поцеловал. Пылко, страстно, как только он мог.
— А твои глаза и тело говорят о другом, — хрипит Вольный и склоняется ближе. Медленно, словно нарочно, мучает и испытывает. Замирает в миллиметрах от моих губ.
Я, кажется, прекращаю дышать. Больше нет меня. Нет той Вики, что могла противостоять горестям и бедам. Нет сильной женщины, которая могла выдержать все, даже жестокие побои и насилие. Ее больше нет. Она рассыпалась от одного единственного желания прикоснуться, вспомнить теплоту губ мучителя, растаять под негой крупного тела, быть ведомой ощутимой силой, быть слабой и беззащитной, но под его вороньим крылом.
Взгляд Марка испепеляет чувства. Эмоции зашкаливают. Я уже не помню горя, не помню, чего боялась и почему. Сейчас хочу лишь одного: его.
Горячий воздух вылетает из мужских губ и растекается по лицу, будто передо мной взрывается вулкан. Лава захлестывает меня с головой. На миг сердце перестает стучать. Кажется, мир застывает. Даже пылинки прекращают плясать вокруг нас. И я сдаюсь.
Сама прижимаюсь к его губам. Раскрываюсь, позволяя ему владеть собою целиком. Горячие пальцы скользят по коже, и кажется выжигают на теле узоры. Я почти кричу от огня, что красной лилией распускается в животе. Дышу вместе с Марком. Съедая и глотая его страсть.
Нет ограничений. Нет тормозов. Я просто вагон, летящий в пропасть.
Марк прижимает меня к двери. Ласкает ладонями грудь, задернув футболку. Целует шею и шепчет:
— Ты лучшее, что случилось со мной. Вика, я искуплю свою вину. Прости меня…
— Замолчи-и-и, — хриплю, когда он захватывает ртом ореолу и теребит языком сосок. — Я все равно тебя ненавижу.
— Ты врешь… — мычит Вольный и переходит ко второй груди. Рукой скользит по талии до бедер и настойчиво раздвигает мне ноги. Прижимает меня к дереву так сильно, что я не могу понять из-за чего больше не хватает воздуха: из-за его объятий или моего вожделения.
Поезд качается размеренно, а меня несет под откос стремительно. Пройдены все стопы, обрушены мосты и свалены в пропасть ограждения. Я позволила себе любить. Любить врага и палача. И кажется лопается мир, как мыльный пузырь, ведь кроме Марка мне сейчас никто не нужен.
Он опускается на колени и смотрит на меня снизу. Я замираю, путаясь пальцами в его волосах. Черных, как воронье крыло. Тону в его синих глазах и прошу безмолвно не останавливаться, а губами шепчу:
— Ненавижу.