— Ты с ума сошел? — голос ее хрипит, и в замешательстве девушка закрывает лицо руками.
— Если ты не поможешь — я истеку кровью. Если мало этой раны, вспорю себя до локтя. Давай же! Ты делала это раньше! Я видел. Вспомни, как кровь остановилась, когда мы были в квартире. Это не я лечил, а ты!
Слабею. Кровь лужицей выходит из берегов полотенца и несколькими дорожками стремительно спешит на край стола.
— Марк, это немыслимо!
— Немыслимы твои метки, а это — просто эксперимент, — горько усмехаюсь и, справившись с головокружением, сажусь. Боль пульсирует. Рана глубокая, кровь почти беспрепятственно льется из вен. Само не затянется. Через пару минут я отключусь, а потом мир освободит меня. Вика, возможно, успеет вызвать проводницу на помощь, но вряд ли меня спасут. Вспоминаю, что не выйдет Крылова из купе из-за хитрого ключа… Вот и отлично. После моей смерти заклинание рассыплется и она будет свободна.
Начинает мутить. Адреналин качает кровь сильней, и она приобретает оттенок вишневого вина.
Девушка, тихо плача, касается пальцами моего запястья. Прикосновение колется.
Почему я сразу этого не заметил? Почему еще тогда не понял? Думал, что суггестор — это просто больное воображение некоторых сказочников. Глупец! Как можно было столько времени провести с Викой и не увидеть меток?
У любой магии есть последствия. Ничего не приходит просто так и не исчезает бесследно. В мире все уравновешено.
Искра суггестии передается от старого мага к молодому, почти как в наследство. Прежний умирает — новый рождается. Далее молодой суггестор учится управлять даром. Говорят, что опыт поколений передается вместе с искрой и, чтобы не сжечь мага, все способности приходят постепенно: для этого есть степени. Несколько сотен лет о таких способностях вспоминали только в шутках и припугивали молодых адептов. Мол, придет суггестор и надает по попе. Как же мы были наивны!
Скриплю зубами, но не от боли, а от несправедливости. Этот дар — слишком тяжелая ноша для хрупкой девушки. И я не могу согласиться с правдой. Но нет цены у правды, если она необратима.
Другой вопрос почему Вика не перешла до конца? Я ведь проверял. Она не маг по всем признакам. Но лечила ведь? Лечила! Такое возможно только у темных и только с уникальными способностями поглощать… Из-за этого другие одаренные ее не чувствуют и любой тест покажет отрицательный результат. Темная — значит, отлученная. Изгой. Как моя мать.
Некоторые темные, их еще называют Маттеры, поначалу вступали в ряды обоих синдикатов. Они сильны и уникальны в своем роде. Некоторые могут дублировать способности других магов, некоторые умеют перемещаться в пространстве и времени, но, главное — они влияют на материю. Могут изменять мир под себя и чем сильнее маг, тем катастрофичней последствия его дара. Сначала их поощряли, но потом стали блокировать или использовать крайне редко, и следить, чтобы никто не перешел грань. Но после переворота в две тысячи четырнадцатом черные стали под запретом. Они нарушили мировой баланс и магия стала избыточной. Оба синдиката, тогда еще в содружестве, вложили почти все силы в то, чтобы предотвратить катаклизм. Во время компании погибли сотни магов, а тысячи лишились дара.
Все в мире уравновешенно и продуманно. Нет лишних протуберанцев на солнце, нет недостатка капель в мировом океане. Все что есть — материально. И если происходит перекос — мир катится к чертям в бездну. И как бы мы сейчас не отрицали, что мы по разные стороны, Мнемоны и Реньюеры, мы все равно на страже одного и того же. Равновесия. И Маттеров не принимает никто.
Какой я дурак! Вика — станет одной из них. Это же было понятно еще возле квартиры Зимовских. Я по наивности думал, что она получит дар врачевателя, как у Марины, и спокойно станет служить Реньюерам. Но нет! Она — другая. Она — Маттер.
Безмолвно кричу. Сердце сжимается и дыхание становится тяжелым. Крылова не может стать одной из отщепенцев. Нельзя этого допустить! Да и суггестор никогда не выйдет из-под темных — это всемирный надлом. Катастрофа. Конец света. Как ни назови. Ее проще убить на первой стадии, чем ждать пока черный суггестор завладеет миром. А от власти еще никто не отказывался. С таким искушением никому не справиться.
Совпадения подобного уровня — бред.
Пока размышляю, Вика плачет над моей рукой. Кровь капает на пол и заливает затертый линолеум.
— Марк, прошу тебя! — кричит Крылова.
Я вижу ее, как сквозь белый шифон. Затуманенный разум не дает сосредоточиться и найти ответы.
Она хрипит, срывая голос:
— Умоляю, Марк, перестань!