В купе чисто. Ни единого следа произошедшего ранее, будто это был сон. Не сон. Я чуть не умерла рядом с Марком, пока он таял на глазах. Я так сильно хотела, чтобы жил, что даже не поняла, как полечила его. Я не знаю, как это происходит и не понимаю почему. Это пугает. Это восхищает. И снова пугает до судорог и колик.
Зачем спасала? Без понятия. Может, ради его искупления. А может, причина в другом… Я не могу принять свои чувства и снова тру крылья о стекло. Чувствую, как крошится тонкая материя, и я пропускаю Вольного в душу.
Переползаю на его полку.
— Марк, мы должны выпутаться. Невозможно столько пройти и потом сдаться.
— Но ты не попрешь против искры! — взрывается он отчаянно.
Прижимаюсь, чтобы приглушить его эмоции. Залить ярость нежностью, как заливают огонь водой. Марк нервничает и дрожит.
— Вика, — обнимает ладонями лицо, — я исчезну без твоих глаз, волос, запаха. Может и хорошо, что у тебя будет возможность самой меня уничтожить.
— Нет, — голос рвется и я не могу сказать остальное. Сетчатку режет песком, а слез нет. — Я никогда этого не сделаю. Ты научишь меня.
— Это нельзя контролировать. Свою суть не предашь. Она просто в один миг изменит тебя. Навсегда. Назад пути не будет. Бегать от тебя я не стану, позволю выпить до дна. Медди, зачем я встретился на твоем пути?
Он опускает голову, сутуля крупные плечи. Шепчет, пряча глаза:
— Как мальчишка потерял голову, когда увидел тебя обнаженной в палате. А когда поцеловал, прикоснулся — попал в плен навеки. Вика, разве так бывает? Не будь у тебя блока, я бы сразу достал нужный заказ, стер тебе память о себе и закрыл бы это дело. Но я готов пережить это снова, чтобы здесь и сейчас оказаться вновь с тобой рядом. Но… Я бы не хотел все это повторять. Это издевательство. Я никогда себе не прощу. И знаю, что дай мне судьба новый шанс я просто бы отказался. Пусть бы зачистили меня за неподчинение, пусть бы стерли с лица земли. Только бы не причинять тебе боль… — не выдержав, налетает на губы. Я отвечаю искренне. Раскрываюсь для него, будто ничего в мире кроме нас не существует. — Но нашего будущего нет… — внезапно отстранившись, договаривает Марк.
Обнимает и роняет голову на мое плече, и я чувствую, как горячие слезы капают на спину.
— Мы придумаем что-то… — сама брожу по грани. Лавина эмоций и чувств сминает меня, как пресс картонную коробку.
Я не могу честно признаться, согласилась бы или нет пережить все это заново. Запуталась. Не чувствую себя собой. Но искренность Марка заставляет меня оттаять и, как первоцвет, выглянуть из-под снега.
— Марк, ты мне очень дорог. Не отчаивайся. Если ты со своей волей и духом сдашься, то что мне говорить?
Он мотает головой.
— Я — слабак. Ввязался в эти игры, чтобы спасти свою шкуру. Соглашался на такие нелепые задания, что стыдно вспомнить. Некоторые самые грязные стер, но икс на себе не применишь — пришлось довольствоваться трехгодичной тишиной, а потом все воспоминания возвращались. Я — слизняк, Вика. Когда прорабатывали тебя, видел и чувствовал, что что-то не так, но не противостоял системе. Надо — значит, надо. Прячусь уже восемь лет от той, что меня родила, а потом решила убить. Пустое место я — вот кто.
— Почему она так с тобой? — спрашиваю с дрожью в голосе.
— Не знаю, — Вольный пожимает плечами. Шумно втягивает носом воздух. — Вика, зачем ты меня спасла?
— Не говори ерунды! — целую его в ухо. — Еще раз так сделаешь, клянусь, изведу тебя. Буду мучить лаской до смерти. Излечу и буду издеваться. Доводить до…
Марк внезапно трескуче смеется, а затем заваливает меня на полку. Стаскивает спортивные вместе с трусиками. Задирает майку.
— Я согласен. Делай со мной, что хочешь.
Размашисто гладит по телу. Ведет ладонями по плечам, груди и талии. Опускается ниже и, разводя мне ноги, притягивает к себе.
— Стой. Имела в виду, что я буду… — выгибаюсь со стоном, чувствуя его тепло.
— Конечно, — приподняв голову, ухмыляется Марк и снова окунает меня в сладкие волны страсти.
Осторожно проникает в меня пальцами, продолжая целовать и пить. Я почти кричу от накатившего жара. Вьюнком верчусь на полке, запрокидывая ноги на его спину. Запускаю пальцы в его волосы и прижимаю к себе плотней.
Огонь обоюдный. Мы поглощены им, и холодный северный ветер скоро развеет пепел наших сердец по пустынным черным полям.