Шибаев молчал и глаз не открывал, и было непонятно, слышит ли он Алика вообще.
– Позвоню Вере, – пригрозил тот.
– У меня новый клиент, – сказал вдруг Шибаев.
– Правда? – преувеличенно обрадовался адвокат. – Кто?
– Как обычно. Ты же знаешь, кто мои клиенты.
– Рогоносец?
– Да вроде того.
– Знаешь, Сашок, я тут надумал написать роман в духе Рекса Стаута, – вдруг ни с того ни с сего мечтательно сообщил Алик. – Можем скооперироваться, хочешь? Или в духе Гарднера. Там у него тоже один адвокат фигурирует. У тебя накоплен определенный опыт и у меня тоже. И название какое-нибудь эдакое… ностальгическое… ну, вроде «Последняя любовь». Или можно еще «поздняя» или «осенняя».
– А при чем любовь?
– Спрашиваешь! Знаешь, Сашок, как ни крути, любовь всегда вылезет, ибо это есть здоровая основа любого романа, – пустился в путаные объяснения Алик. – Что в жизни, что в романе. Даже политический памфлет – фигня без любовной интриги. Возьми этого гения, Ниро Вульфа, – у его правой руки все время какие-то любовные истории для оживляжа, то есть у его помощника. Оч-чень помогает! И вообще, как известно, все в жизни вертится вокруг секса и власти. И денег. И между прочим, я уже давно над этим думаю – нужен большой талант, даже гениальность, чтобы не сбиться на пошлость в постельных сценах, почему, спрашивается, одна заводит, а от другой ни холодно ни жарко, а иногда даже смешно? Видимо, есть кодовые слова, которые включают вторую сигнальную систему, и хороший автор…
– А детектив при чем? – перебил вроде бы заинтересовавшийся Шибаев. Даже глаза открыл.
– Детектив – основная сюжетная линия. А любовь – по принципу «все мы люди». Ты бы смог?
– Что?
– Написать детектив.
– О чем? О том, как я ищу сбежавших жен и собак? Или прошлогодний снег? О рогоносцах? О том, как я гоняюсь за пошлыми бабами и тем живу? Да меня с души от них воротит!
– Будь проще, Ши-Бон, это же работа, это на кусок хлеба. Мне моя тоже часто поперек горла. Ты даже не представляешь себе, сколько грязи в отношениях людей! А жадности!
– Почему не представляю? Очень даже представляю. Давно бы бросил, да куда идти? В охрану? В телохранители? Дворником? Только не надо насчет хобби, никакой хреновины про марки или бабочек, – сказал Шибаев угрюмо.
– Не буду. А кто твой клиент? – переменил тему Алик.
– Чмырь по имени Григорьев. Нужно походить за женой, говорит, нутром чую, спуталась с кем-то. Он по командировкам, а она не работает, дома сидит. Надо вычислить хахаля и представить доказательства супружеской измены. Хорошо бы захватить их в критический момент…
– Кто такой?
– Банк «Народный кредит», не то владелец, не то совладелец. Мне его биография без разницы. Анкеты для клиентов у меня нет. Пришел, принес ее фотографии. Заплатил. Нутром чувствую, надо было отказаться…
– С чего это вдруг? – удивился Алик.
– Уж очень пакостная вывеска у этого Григорьева. Такие, как он, чуть что, сразу бьют жене морду. Бандюк, но в приличном прикиде и при галстуке. Печатка на пальце. Легализованный, как ты любишь говорить. Уже прибегает к помощи закона, а не просто чистит супруге рожу. И при деньгах. Оставил залог, не торгуясь. Даже не поморщился. Швырнул деньги на стол. Потребовал отчета за каждый день.
– Понятно, – вздохнул Алик и произнес сентенциозно: – Мы с тобой, Ши-Бон, ассенизаторы. Мир несовершенен, и нужно принимать его…
– Я не против быть ассенизатором, – с досадой перебил Шибаев. – Но с души воротит.
– Что еще? – строго спросил Алик. – В чем дело?
– А то, что замочит он ее в состоянии аффекта, а я пойду в свидетели – действительно, мол, был такой, обращался за помощью, очень переживал и желал знать истину. А ты его отмажешь. Или Пашка Рыдаев. Вам, брехунцам, лишь бы бабки.
– Я тебя умоляю! – Адвокат всплеснул руками. – Таких свидетелей у него как собак нерезаных. Любой дружбан почтет за честь. Можешь мне поверить, уж я-то насмотрелся. Не бери в голову. Покажи лучше женщину! Красивая хоть? – Алик пропустил мимо ушей упрек в отмазке преступников.
– Не знаю, не присматривался. Фотографии в портфеле.
Алик покопался в шибаевском портфеле, нашел снимки. Долго рассматривал. Потом сказал:
– Интересная. Нервная, тонко чувствующая личность.
– Тонко чувствующая личность не пошла бы замуж за Григорьева.
– Деньги, Ши-Бон, большое искушение, – Алик печально покачал головой. – Не суди и не судим будешь! Жизнь соткана из компромиссов. Деньги – это комфорт, это, если хочешь, свобода. Не говоря уже о шмотках. Так что, кто без греха, давайте бросьте камнем. А ты, Сашок, понимаешь, прямо как… Марат или Робеспьер, честное слово! Будь проще!