Орен не отрывается от своего занятия – выгребает золу из очага, в глубине которого все еще тлеют крошечные угольки, готовые помочь вновь разжечь огонь.
– У меня здесь побольше дел, чем у вас.
– Но я ни разу не видела вас на кухне.
– А как, по-вашему, готовится еда?
Он наблюдает, как я пересекаю комнату и подхожу к раковине. И ничего не говорит, когда я собираюсь мыть посуду. Возможно, потому что не видит смысла останавливать меня, поскольку я занимаюсь этим уже неделю. Или лорд Фенвуд вчера вечером ему что-то сказал?
– Не знаю, – признаюсь я. – Возможно, здесь есть повар.
Пожав плечами, я включаю воду и сосредотачиваюсь на посуде. Я сгораю от желания узнать, обитают ли в этом доме еще люди, но не хочется выспрашивать открыто. Орену это точно не понравится.
– Его нет.
– Значит, вы отлично ладите с приправами. – Я одариваю его улыбкой.
Усмехнувшись, Орен ссыпает остатки золы в металлическое ведро.
– Вы пытаетесь меня задобрить?
– Я просто говорю правду. – Я отхожу в сторону от раковины, чтобы не мешать Орену мыть руки, по локти перепачканные сажей. – А разве вас нужно задабривать? Я у вас на плохом счету?
– Жить с вами в одном доме не так плохо, как ожидалось.
– О, я слышу одобрение, – сухо замечаю я.
Орен никак не реагирует на мои слова. Выключив воду, он берет полотенце и как-то слишком уж неторопливо вытирает руки. Интересно, о чем он думает?
– Вы явно заинтересовали хозяина.
По телу пробегает покалывание, сопровождаемое волной тепла, как бывает, когда ложишься в слишком горячую ванну. С чего вдруг меня волнует мысль о том, что я заинтересовала лорда Фенвуда? Я пытаюсь отогнать это ощущение, пока не вспыхнули щеки.
И все же любопытство берет надо мной верх.
– С чего вы взяли, что я его интересую? – произношу, не в силах удержаться от вопроса. Но мне нужно знать.
– Он все чаще спрашивает о вас. Я уже много лет не видел, чтобы он проводил с кем-то новым так много времени.
Вообще-то лорд Фенвуд почти не проводил со мной время. И если в его понятии «много» – те крохи, что он мне уделил, чудо еще, что этот затворник не спятил здесь в одиночестве.
– Ну, можете передать, что мне тоже нравится его компания. Имея возможность выпить с ним перед сном по бокалу вина, я чувствую себя гораздо менее одинокой.
– Я скажу ему об этом. – Подхватив ведро с золой, Орен направляется к боковой двери, ведущей из кухни. – А теперь идемте. Несмотря на все мои протесты, хозяин сообщил, что сегодня для вас есть работа.
– В самом деле? – Не в силах скрыть возбуждение, я бегу за ним. Однако на пороге выходящей на задний двор двери останавливаюсь как вкопанная. – Мне вроде бы нельзя заходить за дом.
– Сюда можно. – Орен указывает на старую каменную стену, которая ограждает территорию участка и тянется за правым крылом дома до самого леса. В тусклом свете, льющемся из-за деревьев, я различаю, как она резко обрывается, превращаясь в ничто. – Но пересекать ту линию, где заканчивается стена, вам нельзя ни при каких обстоятельствах. Наша защита действует лишь в ее пределах. А значит, в саду вы в безопасности.
Сад находится позади правого крыла поместья. С одной стороны он ограничен стеной, с другой заканчивается неподалеку от столовой с огромными окнами, которая расположена в левом крыле. Странно, что я прежде его не замечала. Впрочем, «сад» – слишком великодушное название для заросших грядок, разделенных потрескавшимися дорожками, на которых толстым покрывалом лежат сосновые иголки. В углу, где стена подходит к самому дому, виднеется деревянный сарай, который лишь каким-то чудом до сих пор не развалился на части. Орен направляется к нему и высыпает золу в стоящий рядом ящик, судя по всему, предназначенный для компоста.
– Вы… здесь что-то выращиваете? – удивляюсь я.
– Вот здесь картошка, – поясняет Орен, шагая по тропинке и кивая на грядку. Я тут же узнаю плоские заостренные картофельные листья. – Тут морковь вместе с петрушкой. Сзади розмарин. Прошлой зимой вместо помидоров появился куст базилика, а после… погиб, – немного виновато сообщает Орен. – Как у вас с садоводством?
– Нормально, наверное. – Если можно так сказать.
Из-за плохого урожая Джойс не раз била меня хлыстом по костяшкам пальцев. Впрочем, это не самые худшие из оставленных ею шрамов. Можно подумать, ее суровые наказания могли добавить мне умений. Я более-менее сносно управлялась с растениями, но эта обязанность вызывала во мне только негодование.
– Хотя я, конечно, могу здесь убраться, укрепить сарай, поменять расположение грядок. И если вы объясните мне, как ухаживать за растениями, я им не наврежу.