– Мне говорили, что у меня пронзительный взгляд.
В стремлении представить точный оттенок я слегка морщу лоб. Неужели они и вправду настолько яркие? Темно-каштановые волосы, ярко-зеленые глаза… прекрасное сочетание.
– А ваш подбородок?
– Что с ним? – Похоже, его позабавил мой вопрос.
– Он широкий? Узкий? Щетинистый?
– Я стараюсь регулярно бриться. Но, признаюсь, с переменным успехом.
– А сейчас вы добились успеха?
– Нет. – В его голосе слышится усмешка. Значит, легкая щетина.
– Какой формы у вас челюсть?
– Никогда об этом не задумывался. – Он умолкает, а я представляю, как он проводит гладкими пальцами по отросшей щетине. – Вроде бы квадратная.
Я издаю низкое мычание.
– Очевидно, вас не устраивает этот ответ.
– Я просто…
– В чем дело? – настаивает он. Наверное, столь твердого тона ослушаться невозможно.
– Я пытаюсь понять, что с вами не так, – признаюсь я и делаю глоток медовухи из своего бокала.
– Что со мной не так? – Лорд Фенвуд тоже делает глоток.
– Судя по описанию, вы выглядите… сногсшибательно, – почти шепотом произношу я. – Я предполагала, вы не желаете показываться мне на глаза, потому что уродливы.
Его бокал тихо звякает о стол, а сам он поднимается с кресла. Похоже, я его обидела. Однако, прежде чем я успеваю извиниться, лорд Фенвуд вновь встает передо мной и костяшками большого и указательного пальцев приподнимает мой подбородок. А потом поворачивает мое лицо в ту сторону, где по моим представлениям он находится.
Я знаю, что он совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Мучительно ощущая каждый дюйм расстояния между нами, я просто жажду его сократить. Меня бросает в жар, но я не могу пошевелиться, чтобы хоть немного снять напряжение. Я в ловушке, пусть даже меня удерживают лишь костяшки его пальцев.
– Возможно, – шепчет он, – я стараюсь защитить вас как раз потому, что такой сногсшибательный. Ведь если бы вы посмотрели на меня собственными глазами, которые, по словам Орена, похожи на бурное море, я бы никогда вас не отпустил.
Его дыхание пахнет сладким алкоголем, и мне безумно хочется почувствовать этот вкус на его губах. Столь сильное желание меня откровенно пугает. И разум тут же противится ему. Нет, что бы ни происходило между нами, мне меньше всего нужны плотские отношения. Ведь именно с них начинается тот путь, что привел моего отца к тесной связи с Джойс.
Любовные отношения хорошо начинаются, но плохо заканчиваются. И сколько бы бессмысленных усилий ни прилагали люди для их поддержания, в результате все равно обманываются в ожиданиях. Отец называл Джойс светом, который вытащил его из пучины отчаяния после смерти моей матери. А потом, завоевав его, она явила свое истинное лицо.
Я не позволю ни лорду Фенвуду, ни кому-либо еще заманить меня в подобную ловушку.
Он все же меня отпускает. Как будто улавливает мои колебания и понимает, что я в конечном итоге пришла к тому же выводу, что и он. Для нас самих лучше избегать друг друга любой ценой. Если мы перестанем видеться, то не сможем поддаться вожделению, и жар желания рано или поздно исчезнет.
Я молчаливо даю все эти обещания и клятвы, но…
– Доброй ночи, Катрия, – произносит лорд Фенвуд, и лишь от звука моего имени, сорвавшегося с его губ, у меня перехватывает дыхание.
Лорд Фенвуд выходит за дверь. В камине догорает пламя, другой огонь тлеет внутри меня. Так и не сняв с глаз повязку, я сижу одна в темнеющей комнате и неспешно создаю в воображении его портрет.
Семь
Я меряю шагами зал от входа в столовую до окон с витражными стеклами возле парадных дверей. Выглянув наружу, вижу, что подъездная дорожка еще пуста. Делаю еще круг. Юбки вьются вокруг лодыжек, с шумом рассекая воздух, столь же взбудораженные, как мои нервы. Я заламываю руки.
– Ужасная идея. Мерзкая, отвратительная идея, – бормочу я.
Впрочем, меня никто не спросил.
Вчера вечером возле тарелки с ужином меня ждало письмо. Орен объяснил, что его принес почтовый голубь. Я очень удивилась, что птица сумела отыскать сюда дорогу. Еще удивительнее было, что сестры и в самом деле решили проделать весь этот путь и навестить меня, как обещали несколько недель назад.
Впрочем, Лауру эта идея явно вдохновляла. И когда я уезжала, она упомянула, что попробует приехать в гости. Но на самом деле я их не ждала, предположив, что теперь, когда им досталось четыре тысячи монет, они будут слишком заняты, командуя нанятыми слугами и примеряя новые наряды. Я кусаю ноготь большого пальца и чертыхаюсь себе под нос.
Отчасти я чувствую себя виноватой, что так мало думаю о Лауре. Мы всегда хорошо ладили. И конечно, ей хочется меня навестить. Могу себе представить, как изменилась ее жизнь теперь, когда она лишилась даже той жалкой защиты от Джойс, которую давала я.