– Думаю, что он затворник, – замечает сидящая напротив сестры Хелена. В моей комнате она редкий гость. Странно видеть ее здесь и не слишком приятно. – Я слышала, как в обществе упоминали его имя. Говорят, он живет к северу от города, в поместье на самом краю леса.
– О! – Лаура хлопает в ладоши. – Горожане считают, что он древний волшебник. – Сестра возбужденно поворачивается ко мне, как будто сама возможность этого для нее лучшая новость за последние месяцы. – Если он научит тебя магии, обещай, что покажешь мне.
– Не станет он учить меня магии.
И все же оптимизм младшей сестры вызывает у меня желание улыбаться. Ровно до тех пор, пока Хелена не открывает рот, стремясь в свойственной ей манере подавить любую радость, что может нас объединять.
– Конечно, не станет. Он попросту принесет ее в жертву. Говорят, волшебники пьют лишь теплую кровь только что убитых девушек и танцуют в лунном свете с рогатыми фейри.
– Будь это правдой, в деревне не осталось бы молодых женщин, – закатываю глаза, стремясь скрыть тревогу, поскольку ни одна из сестер не знает об этом человеке ничего конкретного. А ведь они вращаются в определенных социальных кругах, и если уж не знакомы с ним, то и в обществе его тоже никто не знает. Жаль, я надеялась хоть немного подготовиться к тому, что меня ждет. – И никто не танцует с фейри при лунном свете. Стоит лишь приблизиться к ним, и тебе конец.
– Если фейри вообще существуют. – Хелена не верит в легенды. Она слишком практична. Сестра росла в глубине страны, рядом с материнскими шахтами, вдали от лесов и сказок, которые о них рассказывают, а потому наши с Лаурой сомнения кажутся ей смешными. Тем не менее сама она ни за что на свете не войдет в лес. – Гораздо вероятнее, что он просто жуткий, морщинистый, старый отшельник, ищущий себе в спутницы молодую женщину.
– Думаю, он замечательный, – настаивает Лаура. – И месяца не пройдет, как мы приедем навестить вас с мужем. Мама задумала купить новую карету, нанять кучера и трех новых лакеев для поместья. И это только начало! Ты должна как-нибудь заехать к нам, посмотреть, какую выгоду принес твой брак.
У Лауры добрые намерения, она не понимает, насколько больно ранят ее слова, ведь я, по сути, ничем не отличаюсь от призовой свиньи. Но, надеюсь, смогу хоть чем-нибудь помочь сестре.
– Наконец-то мы дождемся хоть какой-то реальной помощи, – ворчит Хелена, неодобрительно глядя в мою сторону.
Я делала для них все, что могла, и даже больше. Когда Хелена с Джойс только переехали в поместье, я старалась относиться к ним как к членам семьи и в стремлении стать хорошей дочерью выполняла все их просьбы. Когда я все же осознала, что фактически превратилась в их личную служанку, уже минуло довольно много времени и прекратить это не представлялось возможным. Между тем Джойс стала подбивать отца проводить в плаваниях больше времени. А после инцидента на крыше… я уже не осмеливалась им перечить.
– Надеюсь, вы будете здесь очень счастливы, – говорю я.
– Пока тоже не выйдем замуж, – уточняет Лаура. Она спит и видит, как вступает в брак с каким-нибудь очаровательным лордом. Как у самой младшей и красивейшей из нас у нее не должно быть недостатка в кавалерах.
На пороге за спинами дочерей появляется Джойс.
– Катрия, пойдем. Не заставляй своего мужа ждать. – И, бросив взгляд на сундук, который мне дала, замечает: – О, прекрасно! Я так и думала, что в этот маленький сундучок все поместится.
Джойс пренебрежительно осматривает комнату, почти каморку, заполненную минимумом вещей, принадлежащих человеку, которого она принижала всю его жизнь.
А я клянусь, что больше никогда не позволю ни своему новоиспеченному мужу, ни кому-то еще обращаться с собой как с пустым местом. Я буду всеми силами стараться высоко держать голову. И не стану ни перед кем трепетать.
– Идем. – Я закидываю лютню за спину и поднимаю сундучок.
Мы вчетвером выходим на широкую веранду в передней части дома, и я впервые вижу слугу, который приехал договариваться о моей судьбе. Высокий, хоть и слегка горбится, жилистый, с черными бусинками глаз и зачесанными назад седыми волосами. В отлично сшитой одежде, пусть и без особых украшений. Из тех, чье богатство не бьет в глаза показной роскошью, а молчаливо внушает уверенность в завтрашнем дне. Джойс могла бы у него поучиться.
– Должно быть, вы леди Катрия, – произносит он с поклоном и, переведя взгляд на Джойс, указывает на сундук рядом с собой. – Вот четыре тысячи монет, как мы и договаривались.