– Я слишком долго оттягивала этот момент. Думала, он еще вернется.
Д'Агоста смотрел на шкатулку. Она показалась ему знакомой: где же он видел ее раньше? Спустя мгновение сообразил: он видел ее в этом же доме, в этой самой комнате, в прошлом октябре. Тогда он вошел в библиотеку и увидел, что Пендергаст что-то пишет. Агент сунул записку именно в эту шкатулку. Произошло это накануне их судьбоносной поездки в Италию. В тот вечер Пендергаст рассказал ему о своем брате, Диогене.
– Возьмите, лейтенант, – сказала Констанция дрогнувшим голосом.
– Простите.
Д'Агоста осторожно взял шкатулку. Внутри лежал единственный сложенный пополам листок бумаги.
Менее всего хотелось Д'Агосте вынуть этот листок. Преодолевая себя, развернул бумагу и начал читать.
Мой дорогой Винсент!
Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, я мертв. Это означает также, что я умер, прежде чем осуществил задачу, которую по праву должен был исполнить именно я, а не кто-то другой. Задача эта – помешать моему брату Диогену сделать то, что он называл «совершенным» преступлением.
Мне хотелось бы побольше рассказать тебе об этом преступлении, однако все, что я знаю, – это то, что он планировал его многие годы. Он хочет, чтобы оно стало апофеозом его преступной деятельности. Осуществи он его, и мир содрогнется. Диоген – человек необычный, и мелкомасштабное преступление его не устроит.
Боюсь, Винсент, что задача – остановить Диогена – перейдет к тебе. Не могу описать, как сильно об этом сожалею. Не пожелал бы такого своему злейшему врагу, что уж говорить о человеке, которого считаю своим лучшим другом. Однако этого никто лучше тебя исполнить не сможет. Угроза Диогена слишком неопределенна, и потому с ней нельзя обратиться к ФБР или другой силовой организации, тем более что несколько лет назад он инсценировал собственную смерть. Наилучший шанс предотвратить преступление может быть у одного верного человека, и этот человек – ты.
Диоген прислал мне письмо, в котором сообщил дату – 28 января – день, в который он намерен совершить свое преступление. Я, однако, не могу отнестись к этому с полным доверием: дата может ничего не означать. Диоген – человек непредсказуемый.
Придется тебе взять отпуск в полиции Саутгемптона или там, где в настоящий момент ты служишь. Без этого не обойтись. Получи побольше информации от детектива капитана Лауры Хейворд, однако для ее же блага постарайся не вмешивать ее в это дело. Диоген – эксперт в полицейских расследованиях, и любая информация, оставленная на месте преступления, – если предположить, избави Боже, что ты не успеешь остановить его, – несомненно, направит полицию по ложному следу. Хейворд, как ни умна, все же не ровня моему брату.
Я оставил отдельное письмо Констанции, она знает все подробности этого дела. Она будет управлять моим домом и вести финансы. Она немедленно переведет на твой банковский счет 500 000 долларов, и ты будешь распоряжаться ими по своему усмотрению. Рекомендую воспользоваться ее бесценными талантами в области поисковой работы, хотя, по очевидным причинам, прошу исключить ее из непосредственного преследования преступника. Она ни в коем случае не должна выходить из дома. Ты обязан приглядывать за ней. Она все еще очень слаба, и духовно, и физически.
В качестве первого шага тебе следует нанести визит моей двоюродной бабушке Корнелии. Она содержится в больнице на Литтл Гаверноз Айленд. Диогена она знала еще мальчиком, а потому сможет дать тебе информацию и о нем, и о семье. Отнесись и к информации, и к ней самой с большой осторожностью.
Еще одно, последнее слово. Диоген чрезвычайно опасен. По интеллекту он равен мне, однако моральные принципы у него полностью отсутствуют. К тому же ему повредила перенесенная в детстве болезнь. Его подстегивает бесконечная ненависть ко мне и презрение к человечеству. Не привлекай к себе его внимания раньше, чем следует. Будь бдителен.
Прощай, мой друг. Желаю удачи.
Алоиз Пендергаст.
Д'Агоста поднял глаза.
– 28 января? Господи, осталась всего неделя.
Констанция лишь кивнула головой.
Глава 4
Закрой она глаза, и запах, присущий этому месту, тотчас подсказал бы, что она в музее: пахло средством от моли, старой мастикой и едва заметным разложением. Она шла по огромному коридору пятого этажа, мимо дубовых кабинетных дверей, к каждой из которых была прикреплена табличка с именем куратора в рамке из золотых листьев. Удивительно, как мало прибавилось новых имен. За шесть лет в мире произошло столько изменений, а здесь, в музее, время будто замедлило свой ход.