Сомнения
В динамиках щелкнуло. Зашелестело. Судя по звуку, бумага. "Зря ты ему все-таки деньги отдал - проворчала девица, провожая взглядом автомобиль - Все равно недовольный остался. Лучше бы я их себе оставила. Я посмотрел с укоризной и, не желая вступать в дебаты, поспешно перевел разговор: А как хоть тебя зовут то, чудо природы? Меня Александр. А то, как-то неудобно получается. Огонь, воду и медные трубы прошли, а все незнакомы. - Серьезно? - клюнула девушка - А меня Александра. Надо же, как совпало. - Да уж - выдал я дежурную фразу, настороженно поглядывая по сторонам - Очень приятно. И далеко нам еще? - Да нет. - А ты уверена, что подругу не вычислили? - На все сто - не задумываясь, отрапортовала тезка, но по сторонам посмотрела. - Ну, вот и отлично - повеселел я - Значит, одна дойдешь. - А ты? - А я домой. - А одежда? - Да черт с ней. Новую куплю. - Ну, зайди я хоть денег на такси тебе дам, а то, как добираться будешь? Я задумался. Но если честно, совсем о другом. Деньги у меня есть. Зная свою мягкохарактерность, я всегда держу основную сумму не в портмоне, а в небольшом брючном кармане и там сейчас целых триста рублей. Так что проблем уехать, нет. Туфли, тоже не такая уж невосполнимая потеря. На крайний случай какое-то время можно походить и в осенних. Жарковато конечно, да ничего. Еще сам Суворов рекомендовал держать ноги в тепле, да для меня это и не ново. Так что в принципе уехать домой я могу прямо сию минуту. Другой вопрос, а хочу ли? Опасность практически миновала. Страх отступил. Я почувствовал себя увереннее. В результате засевшая в недрах души жаба вновь наложила на шею перепончато-пупырчатые лапы. Захотелось вернуть и рубашку, и деньги, и галстук и даже залатанное трико. А как же. В хозяйстве все пригодится. Но рисковать из-за барахла не хочется, вот я и завел этот разговор. Следовало выяснить, а не собралась ли она меня кинуть? Вдруг в квартире не подруга, а здоровенный друг? Или два. Лишиться напоследок еще и пистолета как-то не хочется. - А далеко еще? - поинтересовался я со скучающим видом и замедлил шаг - Может, все-таки одна дойдешь? - Да уж пришли - Александра ткнула в неказистую старенькую пятиэтажку из белого кирпича - Вон на третьем этаже окно. - Ну, тем более одна дойдешь. - Ты что боишься - насмешливо уставилась на меня девица - Не заходи тогда. Я тебе в окно вещи скину. - Ну, вот еще - изобразил я искреннее возмущение - Просто неудобно в таком виде перед твоей подругой появляться. - Ну, как знаешь - фыркнула Саша - Мне все равно. Но, по-моему, лучше перед подругой в таком виде, чем пешком через весь город. - Да нет неудобно. Давай лучше - взгляд скользнул по песочнице с допотопным деревянным грибком, пробежался по качелям, скамьи у Сашиного подъезда сломаны, у соседних заняли бабки, а вот утопающая в сирени деревянная беседка, да еще на отшибе, пустая. Я обрадовано махнул в ее сторону - я тебя там подожду. - Как хочешь - равнодушно бросила Саша и решительно двинулась к дому. Вроде не дурит, решил я, глядя вслед девушке, не уговаривала, не заманивала, но идти все равно придется в беседку. Не отказываться же от своих слов. Да оно может и к лучшему. Береженого бог бережет. - Черт - выругался я, заметив двух неизвестно откуда выруливших пенсионеров. Божьи одуванчики нетвердой походкой твердо держали курс на беседку. И судя по расстоянию, даже при черепашьей скорости успевали туда первыми. Да даже если и последними. Не выгонять же мне пескотрясов. Я, досадуя, сплюнул и бросился вслед за девушкой - Саш подожди. Девушка обернулась и нехотя остановилась - Передумал? - Да там дедки заняли - махнул я в знак оправдания в сторону беседки, не забыв при этом отметить про себя реакцию девушки. На вид безразлична, в голосе нетерпеливые нотки, чувствуется, мысленно она уже дома пакует вещи. Одним словом, на западню не похоже. - Ну, пошли тогда быстрей, а то уж обед наверно. Припекало действительно изрядно. Я машинально взглянул на небо. Так и есть. Солнце в зените. Под ложечкой засосало. Дверь в подъезд оказалась такая же допотопная, как и дом. Правда железная, но сваренная из первого попавшегося под руку металлолома и небрежно покрашенная кисточкой в ядовито зеленый цвет. Доводчик заменила, тугая снятая с какого-то агрегата пружина, кодовый замок - шпингалет, привинченный изнутри, а уплотнитель - намотанная на ручки цветастая тряпка. Громыхала конструкция почище любой канонады. Но подъезд, как ни странно от вандалов оберегала. Стены чистые, покрашены в синий цвет, потолок белоснежный, недавно побеленный, на ступенях ни мусоринки, а на подоконниках горшки с цветами. Даже лампочки, и те целы и в каждом патроне. Прямо таки не подъезд, а образцово-показательный экспонат. Только квартирные двери слишком уж разные. Одни обшарпанные фанерные, другие затейливо утыканные гвоздями и обтянутые дерматином, парочка китайских из фольги, наша оказалась железной - дорогой. Бывший хозяин не бедствовала. Или боялся. Понять это можно, только лишь попав внутрь. Коврика нет, скорее всего, украли, а кнопка звонка обычная, прямоугольная - таких миллионы. Александра тихонечко постучала и приникла к двери. Я остановился на предпоследней ступеньке и готовый в любую минуту сорваться и побежать, тоже прислушался. Ожидание оказалось недолгим. Щелкнул замок, Александра отпрянула, дверь распахнулась внутрь, являя просторную полутемную прихожую, я разглядел силуэт, судя по очертаниям женский, сиротливо висящую вешалку и тут спутница дернула за руку. - Заходи - чуть ли не зашвыривая меня внутрь, прикрикнула Саша и влетела сама. Дверь, с громким стуком захлопнулась. Александра шустро провернула замок, спина, и затылок ее плотно прильнули к двери, она глубоко вдохнула и замерла как панно. Я быстренько осмотрелся. Мебели никакой. Из побеленного потолка торчат оголенные провода, видать все растащили на память об умершем. Справа две плотно закрытые двери. Стандартные, белые из оргалита. Снизу пробивается свет, следовательно, по ту сторону никого, по крайней мере, у самых дверей. В левом дальнем углу арочный вход в коридор, темный как кожа негра. Там вполне кто-то мог притаиться. Ну и прямо напротив, источник неяркого света, двустворчатая с тонированными стеклами, явно с претензией на благородство широкая, полуоткрытая дверь. Скорей всего в зал. Вырисовывавшийся на ее фоне точеный довольно таки привлекательный силуэт девушки, оставил меня равнодушным. Пусть хоть и бывших, но проституток я не люблю. Саша шумно и с явным облегчением выдохнула, я развернулся и с удивлением уставился на медленно оседающую вдоль двери девушку. Глаза ее устало закрылись, обезображенная физиономия скуксилось, раздался едва слышный всхлип, руки взметнулись к лицу и Александра, никого не стесняясь, опустилась на пол и дала волю чувствам. Истерика? Я непонимающе уставился на ревущую белугой девицу. Но с чего? Вроде бы все нормально. Или отвлекает внимание? За спиной эхом всхлипнули. Я развернулся, увидел что и вторая прижала руки к лицу, мгновенно сообразил, чем это пахнет и громко, скомандовал: - А ну тащи успокоительное. Не хватало мне тут коллективного рева. Хозяйка испуганно встрепенулась и словно птичка впорхнула в ближайшую белую дверь. По комнате распространился легкий запах жасмина. А пахнет от девки здорово - отметил я про себя, разглядывая сквозь полуоткрытую дверь похожие на плитку коричневые обои, белый гарнитур и старенький холодильник - Вкус есть. И духи дорогие. А вот кухня дешевка. Поэтому видимо и уцелела. Решив, что увидел достаточно, я переключился на Александру. Даже изрядно избавившаяся от влаги, девушка оказалась неимоверно тяжелой. Скрюченное, как эмбрион тельце никак не желало отрываться от пола. Я поднатужился, из горла вырвался хрип, девичья тушка подалась, я сделал выпад правой ногой, колено приняло груз, я поднялся и шустро засеменил к двустворчатой двери. Ноги девушки послужили тараном. Створки с грохотом распахнулись, залитый дневным светом зал, показался нестерпимо ярким, глаза заслезились, я сощурился словно крот, а потом и вовсе зажмурился, но прежде, разглядел все, что меня интересовало. Людей в зале нет и спрятаться негде, из мебели угловой диван да журнальный столик. Все старое, в бардовых тонах, включая палас и шторы. Обои серые. Вместо люстры убогая лампочка Ильича. Одним словом, ценное продано или растащено, осталась рухлядь. Диван, приняв девушку, старчески заскрипел. Саша поджала ноги и, обвив их руками, уткнулась в колени. Истерика не прекращалась. Не зная, что делать, хлестать по щекам не поднималась рука я, негодуя на потерявшуюся подругу, с трудом разгибаясь, повернулся к двери. Да так и застыл с полуоткрытым ртом.