– Ты слишком ее опекаешь, – сказал коротышка. – Алиенора больше не ребенок, она имеет право знать. Рано или поздно она пойдет против твоей воли.
Брагаль рассмеялся и обвел взглядом комнату.
– А ты не растерял чувства юмора, дружище. Я уж боялся, что твоя новая жизнь превратила тебя в могильного червя.
Мужчина широким жестом обвел предметы на столах и вдоль стен. Покинув клан Охотников, Дорваль целиком посвятил себя изучению древних реликвий и старинных легенд. Он считал, что чем лучше знает прошлое, тем больше у него шансов спасти всех от грядущей гибели, которую несли Клинки.
– Ты пришел оскорблять меня, Брагаль? В таком случае не стану тебя задерживать. Ступай.
– Дружище, я ведь пришел предупредить тебя. Твоя скромная контрабанда меня больше не беспокоит, но не забывай, кто научил тебя всему, что ты знаешь. Ты Охотник, ты дал клятву верности и должен блюсти ее.
– Клятву я давал двадцать лет назад, да и слова эти уже не имеют никакого смысла, – прошептал себе в бороду Дорваль.
– Не забывай, почему я оставил тебя в живых! – прорычал Охотник, ударяя огромным кулаком по антикварному столу.
Слова Дорваля были настоящим позором для клана, и Брагаль не мог с ними смириться. Отношение этого коротышки выводило его из себя.
– Ты обязан помогать Рожденным-Без-Души, которые приходят к твоим дверям, – добавил мужчина, – и должен помогать членам клана драгоценной информацией, откуда бы ты ее ни доставал!
– Да не предавал я вас, – пробормотал Дорваль, напуганный вспышкой гнева своего друга.
– Ложь! Ты что-то прячешь в своей лавке, и, поверь мне на слово, однажды я узнаю, что именно!
В комнате повисло тяжелое молчание. Стараясь взять себя в руки, Охотник приблизился к книжному шкафу. Он пробежался глазами по названиям – это были старинные тома с облупившейся кожей. Наконец, один привлек его внимание. Книга была меньше своих соседей, и позолоченный переплет говорил, что она была дороже остальных. «Восемь правителей Венальмора». Вот это Охотнику как раз пригодится.
Он незаметно припрятал ее в карман и обернулся к Дорвалю, который словно избегал его взгляда.
– Ну будет, дружище, ты же сам прекрасно знаешь, что прямо сейчас я тебя не убью. Ты мне еще нужен, – усмехнулся Брагаль.
– И Алиенору? Ее ты тоже оставишь в живых, пока она тебе полезна?
– Я возлагаю большие надежды на Алиенору. Да и потом, даже если однажды я захочу от нее избавиться, не уверен, что мне это будет под силу.
Охотник собрал свои вещи и направился к двери. Время поджимало.
– Ученик превзошел учителя? – спросил Дорваль.
– Вполне возможно.
Рассвет занимался над Нель’Йюной, и его первые лучи разбудили Хранителя, дремавшего возле крепостной стены. С трудом разлепив веки, Аэль поднялся и уткнулся взглядом в ограду напротив.
На ней красным было выведено слово. Юноша не знал его значения, но его охватил ужас – он угадал в нем дурное предзнаменование.
Эйхрюр.
Скоро.
Глава 8
И вышло из Бездны Безмолвие, и овладело оно Пустыней, как тоска овладевает надломленной душой.
Золотые дюны извилистой нитью тянулись до самого горизонта. Ветер заметал следы странников, и когда пески Пустыни обступили их, у Алиеноры и Аэля не было иного пути, кроме как идти вперед.
Название Пустыни безмолвия пришло из легенды, которая была такой же древней, как Вековечные горы. Каждый ребенок в Венальморе знал ее наизусть и требовал, чтобы родители снова и снова рассказывали ее на ночь.
В стародавние времена разверзлась в земле пропасть чернее и бездоннее самой ночи. Бессчетное множество вихрей вырвалось из нее – и каждый из них обладал жизнью и назывался Душой. Ни с чем не сравнить силу, с которой они разорвали свои подземные оковы, – чудовищный разлом разделил Пылающие горы и долину Ден’Джахаль. Эта разверстая рана навсегда изменила судьбу королевства Венальмор.
И вот однажды после этого несколько странников решили пересечь Пустыню, чтобы добраться до Нель’Йюны. Туда они держали путь каждый год. Было их пятеро: могучий рыжебородый странник с Севера, хрупкий целитель из Сильвийского леса, два торговца из столицы и одинокий юноша – имя его так и осталось никому не ведомо. Но кто бы ни повстречал его на своем пути, описывал странника одинаково. Казалось, ничем не отличался он от остальных, да и старался быть неприметным, только и знал, что кутался в темный плащ. Но веяло от него безмолвной силой, и казалось, что нес он с собой какую-то тайну. Бледен он был, волосы – крыло ворона, вот только цвет глаз никто не мог разобрать. Кто говорил, что их колдовская чернота манила как бездна, иные – что ледяная синева обжигала холодом, но были и те, кто твердил, что они переменчивей серых туч, и пророчили грозы.