- Я могу чем-то помочь тебе? – спросил Сантар.
- Можешь, – кивнула Сайарадил, вытирая глаза краем плаща. – Уходи. И больше не ищи меня.
- Идем со мной.
Сая подняла на него недоверчивый взгляд. Это что, насмешка?
- Я серьезно, – угадывая ее мысли, отозвался Сантар. – Разве теперь тебя что-то держит здесь?
- Даже если так, то почему я должна идти с тобой?
- Сай..
- Нет, – Сайарадил предупреждающе вскинула руку. – Спасибо, что помог с волосами… и выслушал. Больше ты мне ничем помочь не сможешь.
- Ты любила его?
Сая глянула с недоумением. Сначала она не поняла вопроса, а когда поняла, то разозлилась. На Сантара, у которого не было права задавать ей подобные вопросы. И на саму себя – за то, что малодушно боялась отвечать. Она вспомнила Лоридила Даглара – горбинку на носу, хмурый взгляд, темные волосы и его неловкую, а потому немного грубоватую заботу. Лучшего мужа сложно было представить… Но она не любила его. Неужели он умер, зная об этом?
- Да, – твердо сказала она. – Я очень его любила.
Сантар рывком поднялся с пола и направился к заднему выходу. Когда Сая оглянулась, его уже не было видно.
Глава 16
В Эндросе всегда было неспокойно: огромный город, где собирался народ со всех Обозримых земель, днем кишел карманниками и прочим мелким ворьем – ночью же на темные улицы выходили игроки покрупнее. Городская стража не могла переловить их всех, оттого порядочные жители Эндроса предпочитали заканчивать все свои дела до захода солнца. Возможно, гвардия сумела бы навести порядок на улицах ночного Эндроса, но она охраняла лишь Старый город; здесь по ночам было тихо, разве что отпрыски высокородных домов, сбившись в шайку, не устраивало дикую попойку на одной из улиц. Но этих нарушителей порядка гвардейцы обходили стороной, едва заслышав издалека характерные вопли и хохот. В остальном же на улицах Старого города, охраняемых магией и гвардией, было безопасно. Так бы и продолжалось дальше, если бы однажды в Эндросе не объявился Вор.
За какие заслуги его прозвали Вором с большой буквы? – шепотом вопрошали новоприбывшие в Эндрос. Он – единственный, которому удалось ограбить Сенат и не попасться! – отвечали местные жители. Слух об этой дерзкой выходке мгновенно разлетелся по городу. Неведомый похититель проник в подземное хранилище Сенаторской башни – одно из самых охраняемых мест Эндроса! Говорили, он унес лишь две книги, такие древние, что их мог прочесть не всякий ученый человек. А ведь соседние хранилища занимала городская казна! Но она его не заинтересовала. Неведомым образом миновав все ловушки, пройдя многочисленные охранные щиты, таинственный вор забрал свою странную добычу, посрамил гвардейцев и стал в глазах народа Вором.
В то, что эта кража была делом рук обычного человека, верилось с трудом. Сенат обратился к жрецам, и те согласились помочь. Во всех государственных учреждениях сами наставники расставили магические ловушки. Защита вышла на славу, даже старшие жрецы Храма не смогли пройти их! Но Вор смог. Он попался лишь раз, и то в ловушку не магическую, а обычную – плод хитрого ума одного из инженеров. Вору удалось уйти, но гвардейцы все же рассмотрели его. Они описали человека худощавого телосложения, что, видимо, не придавало ему силы, но прибавляло ловкости: то, как он уходил от погони через крыши, виртуозно вышагивая по карнизам и перепрыгивая на соседние здания, произвело впечатление даже на видавших виды стражников. Некоторые из них уверяли, что лицом Вор смахивал на назара – так появился слух о райгонском шпионе, орудующем в Старом городе. Впрочем, эти слухи быстро сошли на нет: простому народу приятней было считать, что неуловимый похититель – выходец из Окраинных кварталов, такой же, как они, простолюдин.
Своим появлением Вор баловал публику нечасто. За прошедший год он появился в Эндросе нечасто – еще раз наведался в Сенат, побывал в Академии искусств, башне Научной академии и Городском архиве. Он не трогал ценности, на которые позарился бы каждый приличный, но менее знаменитый вор. После его визитов Старый город обеднел на десяток древних книг, стопку ветхих документов и пару-тройку старых карт – предметов, скорее интересных историку, чем искателю наживы. Кто-то даже стал называть его не Вором, а Ученым. Народ полюбил Вора, хотя тот ничего для них и не сделал. Знать, обеспокоенная этим, попыталась протащить через Сенат закон, запрещающий говорить о Воре, но у них ничего не вышло: законодательные полномочия Сената в военное время были ограничены консульской властью.