– А… Кедышки сто двадцать. Третий подъезд.
Я мысленно прикинула, как отреагирует Виола на все случившееся. Наверняка, начнет охать и ахать, проклиная Стаса, на чем свет стоит. С губ сорвался нечаянный вздох.
Я обхватила себя за плечи.
«Ничего, и это пройдет», – подумала как-то вяло.
Машина тронулась с места и, быстро набрав скорость, повезла меня прочь от этого места.
***
Я люблю ночь. Ночью все выглядит по-другому. И то, что днем кажется уродливым, ночью приобретает волшебное очарование.
За окнами проплывали дома, район за районом. Витрины кафе и магазинов мерцали неоновыми вывесками, а над ними светились желтые прямоугольники окон. Я грустно улыбнулась и тряхнула головой – не стану больше реветь. Отыскав в сумочке телефон, набрала номер подруги.
– Виол, я еду к тебе, – тихо выдохнула в трубку, услышав знакомый голос.
На том конце заволновались.
– Что-то случилось? Лис?
– Все в порядке, – я едва сдерживала вновь подступающие к горлу рыдания. – Скоро буду.
Предупреждая дальнейшие расспросы, я отправила телефон назад в сумочку и покосилась на водителя.
Тот молчал. Видя, как он уверенно ведет машину, время от времени бросая взгляд в зеркало заднего вида, я совершенно успокоилась.
«Нет, этот точно не маньяк», – подумала отрешенно и откинулась на кожанном сиденье.
Усталость и переживания дали, наконец, о себе знать. Веки опустились, и сознание погрузилось в туман.
– Приехали, – раздался вдруг рядом бархатистый голос.
Я вздрогнула и открыла глаза. Неужели умудрилась уснуть? За окном в свете фонарей виднелся знакомый подъезд.
– Быстро вы, – стараясь скрыть смущение, улыбнулась я парню.
– Вы просто задремали.
Я взглянула на скомканный в руках платок.
– Оставьте, – обворожительно улыбнувшись, кивнул мой спаситель. – У меня есть еще.
Щеки предательски вспыхнули.
– Спасибо.
– Берегите себя.
Я вышла из машины и, захлопнув дверцу, торопливо поднялась по ступенькам. Только бы не споткнуться. Только бы…
Из подъезда выскочила Виола.
– Лисенок, господи, как ты меня напугала! Что-то случилось? У тебя был такой голос!
Подруга обхватила меня за плечи и хорошенько встряхнула.
– Все в порядке, Виол, не тряси меня, – поморщилась я.
Начинала болеть голова.
– Ты с ума сошла! Да на тебе лица нет! Как ты в таком состоянии за руль-то села?
Я обернулась и, проводив взглядом машину, облегченно выдохнула. Хорошо, Виола не заметила, с кем я приехала.
– Я на такси. Может, пойдем уже?
Подруга обреченно вздохнула.
«Переживает».
Она по-партизански обвела окрестности взглядом и поволокла меня к двери.
За стеклянной перегородкой сидела бальзаковского возраста пышногрудая консьержка. Удостоив меня коротким кивком, она поправила очки и уткнулась носом в книгу.
– Несчастная женщина, – вздохнула Виола. – Мужа похоронила, дети разъехались по заграницам, а она тут торчит как неприкаянная. Хоть бы мужика завела.
Я промолчала. Что тут ответишь? Заводить мужиков – не мой конек. Я только мудаков притягиваю. Оказавшись в просторной квартире-студии, я скинула сандалии и поплелась в гостиную.
Виола шла следом. Я чувствовала ее прожигающий насквозь взгляд на своей спине – она ждала объяснений. Объяснять не хотелось. Не дожидаясь расспросов, я рухнула на огромный диван и громко разрыдалась.
– Мать моя, да, что случилось?!
Подруга кинулась ко мне, схватила за плечи и развернула лицом к себе.
– Это Стас, да? Этот мерзавец все-таки тебя бросил?
Неужели все настолько очевидно? Я взглянула на нее глазами полными слез и зарыдала с новой силой.
Виола прижала меня к груди, позволяя выплеснуть накопившуюся внутри боль. Она все понимала. И в отличие от меня, имела нюх на такие вещи. А еще опыт.
К тридцати годам Виолетта Штерн – потомственная немка и уроженка маленького провинциального городка – успела выдоить немало богатеньких красавчиков. И каждый раз при расставании ей прилетали хорошие откупные. Салон красоты, которым она сейчас владела – один из таких подарков.
Я же в свои двадцать пять имела за плечами лишь печальный опыт расставаний с разбитым вдребезги сердцем и вылепленный собственными стараниями цветочный бизнес.
– Виолочка, ну почему? – сквозь рыдания простонала я, отстраняясь от плеча подруги.
Та живо вскочила на ноги и принялась мерить шагами комнату.
– Значит, бросил, – резюмировала она сердито. – Выкладывай. Только давай без этих твоих вечных оправданий его свинства.