Пренеприятнейший сюрприз ожидал меня на очередном вернисаже: прямо посредине одного из холстов была приклеена листовка гнусного содержания. Я бросился к организатору выставки. По моему лицу, напоминающему лист скомканной бумаги, он сразу понял, в чем дело, и предвосхитил мой вопрос: «Я не скажу тебе ничего нового, я прекрасно понимаю, почему ты так бесишься. Когда я пришел открывать выставочный зал, на тротуаре валялось сотни две листовок. Я собрал их все. Но возможно, какую-то не заметил. Ты сам знаешь, кто стоит за всем этим!» Я был ошеломлен. Листовки были подписаны Никой! Но самое страшное ждало мне впереди. Листовки множились и заполняли все почтовые ящики города. Знакомые и друзья беспрестанно названивали мне, чтобы сообщить об очередном послании по почте. Я не знал, что делать. Случается порой, что молчаливую неприязнь принимаешь, как горькое лекарство. Я решил писать еще лучше, писать еще больше, чтобы подняться над этой грязью. Моя бывшая жена стремилась лишить меня мирного очага, доброго имени, средств к существованию.
И вновь Мари-Солей подставила мне плечо, вновь поддержала меня, помогла выдержать осаду. Ника издевалась надо мной, восхваляла свои достоинства, она мстила мне — одержимая женщина-матадор. Она вставала и ложилась лишь с одной навязчивой мыслью, к каждой моей выставке готовила очередную дьявольскую пакость.
Клевета кружила над городом, как туман над болотом. Ника принялась распускать слухи, что автор полотен не я, потому что никогда, слышите, никогда не умел держать в руках кисть и не мог отличить сиреневый цвет от фиолетового. Вначале застучала дробная капель насмешек, за ними последовал град намеков и ливень самых извращенных предположений и домыслов. На меня обрушилась лавина каверзных вопросов. Штормовым валом в средствах массовой информации бушевала дискуссия по поводу моего творчества. Я держался молодцом и заставил замолчать самых злостных сплетников, написав огромную фреску на одной из стен города. С разбитым клювом, с переломанным хребтом мои недруги вынуждены были признать мой талант. Но на моих картинах отныне лежала тень скандала. Она еще долго омрачала нашу жизнь и исчезла лишь после того, как созданные мной полотна стали с успехом продаваться за морем. И вот тогда вся страна разом признала меня своим художником. Торговцы маисовыми лепешками с радостью расспрашивали меня о новых работах. Таксисты рассказывали обо мне туристам. Детвора скандировала мое имя, стоило мне появиться на людной площади. Я наслаждался почетом и уважением, оказываемыми моей страной, обожанием простого люда, считающего меня своим героем. Мои сограждане искренне верили, что именно они подарили мне яркость своих снов, воплотившихся в красочности палитры, свою прозорливость, перетекшую в изысканность техники, свои движения, навсегда застывшие в композиции. Они были признательны мне за то, что я облагородил их действительность. Ника скрежетала зубами, глядя на то, как я выступаю по телевидению, бросая время от времени влюбленные взгляды на сидящую рядом Мари-Солей.
Тогда моя бывшая жена тоже решила посвятить себя искусству. Ника выбрала театр — она была одаренной актрисой. Но, увы, ей аплодировали лишь из уважения. Она не пыталась найти в себе некие тайные струны и подарить их музыку публике, она выплескивала неистовую ярость, убивавшую саму суть игры. Однажды я пришел посмотреть на нее; затаившись в углу зрительного зала, я ощущал ее ненависть. Ее имя два или три раза появилось в прессе, а затем покрылось илом забвения. Мы искренне желали ей успеха. Возможно, тогда она успокоилась и забыла бы о нас. Но наши молитвы не были услышаны.
Напротив, в один из дней произошло чрезвычайное, сверхъестественное событие. Неожиданно на крышу нашего дома прямо посреди белого дня просыпался дождь из камней. Камни летели со всех сторон. Они ударялись о кровлю, подпрыгивали и падали во дворе. Сбежавшиеся со всей округи соседи держались на безопасном расстоянии. Никто не видел злоумышленников, бросающих камни. Лишь падающие с глухим грохотом булыжники. Ток-ток-ток! Ток-ток-ток! Мари-Солей была в ужасе. Я сам метался по дому, тщетно пытаясь понять, что происходит. Снаружи кричали соседи, советуя поостеречься и не выходить на улицу. Одна женщина упала в обморок. Другая бросилась за святой водой. Гул голосов, беспорядочные выкрики и бесполезные метания лишь усиливали суматоху. Камни продолжали лететь, один из них пробил крышу. Я осмотрел его. Обычный вулканический камень, которых так много на дне наших рек. Удивительно, что булыжник был горячим и сочился огромными каплями воды. Казалось, над домом разразилась небывалая гроза. Этот камнепад длился довольно долго и прекратился так же внезапно, как и начался. Все принялись наперебой обсуждать случившееся. Выдвигали различные гипотезы. Но никто так и не смог сказать, что же все-таки произошло. В итоге все сошлись на том, что здесь не обошлось без магии, причем черной и злокозненной. Мы выслушали сотни советов, как защититься от колдовства, и узнали имена чародеев более могучих, чем дьявол во плоти.