- Так – хорошо, но я хочу, чтобы ты был рядом, даже когда много работы. Пусть, занят, но рядом. Понимаешь? И чтобы ты не убегал после секса, а сопел на соседней подушке. Хочу просыпаться рядом с тобой, кормить тебя вкусными завтраками, - Стёпа легко поцеловал Тони в плечо. – Хочу перестать тосковать, когда тебя нет рядом, как бездомный пёс в собственной квартире. Хочу жить с тобой. И пусть весь мир идет нахер.
- Расскажи об этом миру.
- И расскажу, - великан притянул к себе вялое тельце блондина, обхватил покрепче и зарылся лицом в его влажные волосы.
- И как ты его заставишь прислушаться? – пробормотал Разумовский в теплое большое плечо.
- Как обычно, упрусь рогом.
- Хорошо. К какому сроку тебе нужны рога?
- Придурок, я серьёзно, - вздохнул Степан.
- Давай не сейчас? Что за манера - поболтать в момент, когда мозг почти в отключке… – проворчал Тони, поудобнее устраиваясь в объятиях и «нечаянно» втыкая в «подушку» локти. – Мне надо подумать.
- Да-а-а-а… знаю я, как ты думаешь… - выдохнул великан, стараясь не кряхтеть от такой иглотерапии.
- Честно. Неделю дай, - сонным голосом попросил блондин, закрывая глаза.
- Так ты сегодня не уйдешь? – с настороженной радостью спросил Стёпа.
- Нет, - улыбнулся ему в плечо Разумовский. – Считай это репетицией.
- Ну… блин… тогда в душ надо идти…
- Иди в баню, - шепнул Тони и отключился.
***
Утром Разумовскому пришлось долго объяснять великану, что в такую рань у него обычно нет аппетита. Впрочем, абсолютно безуспешно, потому что овсянку в него всё-таки впихнули со словами «Это очень вкусно! Только надо привыкнуть!». Ага, человек ко всему привыкает. Блондин поставил себе мысленно галочку, что такого «удовольствия» по утрам ему не нужно и, выдув чашечку кофе, по размерам уступающую его привычной раза в три, умчался на работу.
Дел на сегодня почти не было, и пришлось активно изображать занятость, чтобы не навесили чужого. Или того хуже – не принудили бегать по отделам с высунутым языком и вылюбленным мозгом, объясняя «а чего у него Windows такой странный, даже пасьянса нет» и «почему у меня все окошки и значёчки с экрана пропали, и где мне теперь печатать». Нет уж, нахрена становиться замом нач.отдела, если не для того, чтобы бить баклуши в лучшем стиле профессии? Для максимальной видимости активной деятельности принялся тестить всё подряд, лишь бы мигало и помаргивало, а сам влез в многострадальную социальную сеть потрындеть ни о чём и покликать фотки милых мальчиков-зайчиков, в последнее время кажущихся немного пресными на фоне оригинального великана.
От Лёнечки пришло замысловатое сообщение на тему «что есть жизнь, и зачем в ней такие заморочки, как история искусств?». Тони честно написал, что понятия не имеет. Пупсик в последние месяцы очень вытянулся, похудел и превратился в восхитительного лебедя, буквально до слюноотделения доводя весь женский батальон факультета и некоторых представителей мужеского полу. Да и характер его проявился нешуточно.
Разумовский улыбнулся, прикрыв веки и вспоминая, как ревниво зыркал на них с Лёней Стёпка во время последней поездки на дачу, чуть на фарш не перекрутил. Тони безумно нравилась эта жгучая кипящая ревность, она заставляла чувствовать себя более живым, а ещё очень нужным. Вот на эти два чувства и подсадил его сказочный великан. И на способность удивлять. И... Да много, на что.
Приходится признать, что Степан ему необходим не меньше, чем он сам Степану. Но жить вместе… Эти мысли очень быстро заняли объем мозга целиком, крутились в голове почти весь день и сопровождали повсюду шумным митингом, вклинивались в привычную рутину. Пока после обеда не случилось своего рода ЧП у генерального, и «Чип и Дейл» не поспешили на помощь. В роли отважных бурундучков выступили начальник технического отдела и его зам, в четыре руки и две головы они провозились часа два. В итоге благодарное генеральство отпустило спасателей на все четыре стороны на полчаса раньше. Начальник вежливо отказался, а Разумовский скромничать не стал и благополучно растворился в воздухе уже через пару минут. Не до работы ему было.
***
Городские пробки порадовали своим отсутствием, и до дома Стёпы Тони добрался быстро. Открыв дверь выданными утром ключами, тихонько проскользнул в прихожую, надеясь сделать хозяину квартиры сюрприз. Из гостиной доносились голоса, пыхтение и непонятная возня, судя по звуку, влияющая на целостность мебели. Один из голосов принадлежал великану, а вот второй был юным и незнакомым.
- Ну что ты возишься? Давай уже, - с придыханием умолял юноша.
- Сейчас… Не вертись ты! Не попаду же! Давай я сниму это, мешает, – отвечал ему раскатистый голос Степана.
- Бля, ты аккуратнее можешь?! Больно же!
- Сам виноват! Говорил же, не ёрзай! Ногу вот сюда поставь, мне неудобно.
Разумовский замер посреди прихожей. Его окатила горячая удушливая волна, сбивающая ритм сердца и отнимающая возможность дышать.
- Сейчас-сейчас… потерпи ещё немножко, мой хороший… - выстанывал великан, ритмично и мощно постукивало что-то деревянное.
- Какого фига ты вообще меня позвал, - чуть не плакал молодой голос. – Быстрее давай!
- Не кряхти… Я стараюсь быстрее… Тони скоро вернётся… надо успеть…
- Мммм… ёпт… пердыщинская сила… Хватит! Кончай уже!
- Да погоди ты… чуть-чуть ещё… Блядь!
Тони на ватных ногах проковылял по коридору и замер у дверного проёма не в силах в него заглянуть.
- Всё! О йе-е-е-ес… Не-не! Не двигайся, сейчас выну, - расслабленный и удовлетворенный голос Стёпы оставлял на сердце горячие кровавые царапины.
Разумовский резко бросил свое тело в гостиную, чтобы перестать трусить перед неизбежным. В центре её стоял незнакомый мальчишка, едва ли старше восемнадцати, высокий и крепкий. На его полуобнаженном теле играли и перекатывались тугие мышцы. Руками он придерживал на весу один бок огромного, под стать хозяину, дивана и испуганно пялился на разъяренного блондина. Из-под дивана выполз перепачканный в пыли великан с отвёрткой и какой-то длинной деревяшкой в руках.
- О, привет, Тоха! Ты рано сегодня! – радостно заорал Стёпа и, кряхтя, поднялся, отряхиваясь, словно не замечая выражения лица Разумовского. – Познакомься, это мой сын Павел.
- Сын? – тупо переспросил Тони.
- Мы тут дивану ножки решили отфигачить, чтоб ты не спотыкался об них больше.
Блондин завис, переваривая информацию и пытаясь привести нервы хоть в какой-то порядок. Мальчик осторожно опустил диван, подошёл, глядя как-то сочувственно, и протянул руку. Похоже, он то, в отличие от своего отца, понимал, что происходит.
- Паша.
- Тони, - буркнул Разумовский, автоматически пожимая руку, и стёк в ближайшее кресло.
Шок отступал, и приходил неизбежный отходняк, начинало немного колотить, во рту пересохло.
- Па, воды надо. А лучше чаю горячего, - Павел взял великана под руку и поволок на кухню.
- А что это с ним? – недоумевал Степан, послушно следуя в указанном направлении, но не выпуская из рук дурацкой палки.
- Я тебе там всё объясню.
***
Когда Тони совместными усилиями привели в чувство, он заметил, что Стёпа имеет вид гордый и самодовольный, чего, конечно же, никак нельзя было допустить.
- Я думал, ты тут ребёнка убиваешь, - с облегчением выдохнул блондин.
- Он и убивал, только очень изощрённо, - закивал Пашка.
- Фигню не несите, - отмахнулся великан. - Тонька, ты ж приревновал, я вижу.
- Я? Да мне одному тебя много. Я бы и поделился с кем, да неудобно как-то людям такое предлагать, - фыркнул Разумовский.
- Можно на Авито выложить, - вставил свои семь копеек Павлик, видимо, немного Морозов.
- Не пролезет… и фото придется панорамное делать… - скептически прикинул Тони.