Чернов усмехнулся:
— Не означает, верно. Только, вот ведь незадача, Ираида Семеновна и ценность вещей указала: две и полторы тысячи евро соответственно. Получается, что гражданка Эрхард ввезла культурные ценности контрабандой. Тоже, знаете ли, неприятная статья.
Стеша перестала дышать, растерянно перевела взгляд на Ираиду: прямая спина, остекленевший взгляд, плотно сомкнутые губы.
— Две тысячи евро, говорите? — Стеша хищно прищурилась. — Хорошо, что вам мешает найти украшение стоимостью две тысячи евро… Что-то около ста шестидесяти тысяч рублей. Ну, переквалифицируйте часть три сто пятьдесят девятой стати УК[19] с подпункта «в» — крупном размере — на подпункт «а» — с незаконным проникновением в жилище.
Следователь угрюмо хмыкнул, повернулся к Ираиде:
— Знаете, что меня бесит в моей работе? Что вот каждый вчерашний студент-желторотик мне советует, что делать. Как квалифицировать. Как преступников ловить. И оно, конечно, правильно, коли бы вот они еще и понимали, что, если на самом деле похищена антикварная брошь стоимостью в четыре миллиона рублей, ее искать в ломбардах и скупках краденного как барахло за сто шестьдесят тысяч бесполезно. Потому что нет ее там. Потому что антикварная брошь за четыре миллиона работы известного мастера девятнадцатого века, скорее всего, похищена для частной коллекции и давно вывезена за границу либо ждет такой возможности. А мы, видишь ли, даже заявить в Интерпол не можем, потому как формально брошка-то еще в Англии, неудобно перед коллегами, ей-Богу. Верно говорю, Ираида Семеновна?
Ираида молчала. Стеша тоже не могла найти, что ответить. Чернов посмотрел на них, тяжело вздохнул:
— Вот то-то и оно, молчите, юная правозащитница. А то понавыпускают в этих москвах умников, а работать опять Чернову Алексей Иванычу.
Он медленно встал, хрустнул суставами. Молча направился к выходу.
— Брошь, действительно, антикварная, — отозвалась Ираида ему в спину. — Я не лгу вам. Я показывала ее оценщику, когда хотела продать. В прошлом году.
Чернов остановился. Его сутулая фигура замерла в проходе.
— Болдырь Иван Игнатьевич, знаете такого? — Ираида потерла виски.
Чернов развернулся к ней, кивнул.
— Вот он и проводил оценку на территории России. Он может подтвердить, что брошью я владела по крайней мере в прошлом году. А контрабанда… Ну, хотите, привлекайте меня к ответственности. На суде я скажу, что действовала в интересах России, ввезла на родину утраченное достояние. Ну, нарушила старушка пару законов по не незнанию, попробуйте доказать обратное. — Она хитро прищурилась. — А в Великобританию я уже и не собираюсь. Кто желает из внуков и сам ко мне приедет.
Она гордо вскинула голову.
Чернов поднял вверх указательный палец, легонько стукнул им Стешу в плечо:
— Вот, юная правозащитница, учитесь у старшего поколения, как надо убеждать следственные органы… А то «переквалифицируйте».
Глава 25. Жизнь продолжается
Проводив Чернова, Стеша на лестничной площадке нос к носу столкнулась с Марго. Головокружительные шпильки, модный аромат, терпкий, обволакивающий до тошноты, с нотками розмарина и кофе. Девушка кивнула ей с интересом:
— Привет, как устроилась? — и, не дожидаясь ответа, сообщила: — Твой вернется к шести, ты ему жрачку у старухи будешь готовить? Или у нас?
Из кухни донесся голос Ираиды:
— Я все слышу!
Марго закатила глаза на выбеленный потолок, скривилась:
— И вам доброго утречка, Ираида Семеновна! — понизив голос до шипящего шепота, продолжила: — Я ему не нанималась наготавливать. Так что организовывайся сама.
Стешу покоробил лексикон модницы, но спорить при Ираиде не стала.
— Я разберусь, — тихо отрезала, притворяя за собой дверь в квартиру соседки.
Марго уже спустилась на несколько ступеней вниз, пошатнулась на высоких каблуках, торопливо схватилась за поручень, сохраняя равновесие. Холодно глянула на Стешу, как показалось девушке, с явной неприязнью и издевкой:
— Да уж, постарайся.
Стеша ещё слышала, как звонко отстукивают каблучки по кафелю лестничной клетки, когда открывала дверь в квартиру Егора.
В кухне оказалось не прибрано: использованные полиэтиленовые пакеты из-под овощей, вокруг раковины разбросаны потемневшие картофельные очистки, оранжевые лохмотья моркови приклеились к стене. От прикрытой махровым полотенцем кастрюли поднимался густой, насыщенный чесноком и специями, аромат.