Иннокентий синхронно переводил на китайский информацию Корецкого о медалях и монетах, попутно добавляя от себя то, что успел узнать во время прогулок по антикварным магазинам. Войдя в раж, он даже не понял вначале, к чему шеф сказал «образцы».
— В смысле «образцы»? Образцы чего? — переспросил он.
— Потом узнаешь, — усмехнулся Корецкий. Он явно не собирался сейчас ничего объяснять «любопытному персоналу».
— Переводчик отвечает за точность формулировок, потому я и спрашиваю, — с достоинством и с легкой обидой в голосе пояснил Бармин и, как ни в чем ни бывало, продолжил толмачить дальше. Сказалась мидовская выучка и многолетняя привычка не спорить с начальством. Однако, чем глубже вникал Иннокентий в цель их поездки, тем острее чувствовал неприятную тяжесть в желудке и уже знакомый холодок, пробегавший прежде по позвоночнику, теперь давал знать о себе мурашками, бегущими по спине.
«Ладно, Кеша, поздно пить «боржоми», когда почки отвалились», — мысленно приказал он себе. Бармин в эту минуту вновь с ужасом осознал, что капитально влип. Сейчас он отдал бы все, чтобы очутиться в своей уютной квартирке на Большой Бронной, варить утром овсянку на молоке и не видеть эти проклятые, сильно потемневшие или, наоборот, отливавшие золотым блеском железяки.
Китайцы нетерпеливо выслушали исторический экскурс Бармина и поспешили перейти к деловой части переговоров. Они пообещали купить монеты и медали сразу же после экспертизы, которая пройдет немедленно в соседней комнате. Корецкий кивнул и пригласил туда Иннокентия. Бармин впервые увидел, как проверяют подобные раритеты на подлинность. Зрелище оказалось любопытным.
Китайцы взвешивали круги и кружки на маленьких весах, капали на металл реактивами, звенели одной медалью о другую и прислушивались к звуку. Звук был звонкий, словно колокольчик звенел «динь-динь-динь» — как в одной из жалостливых русских песен. Покончив с долгой и подробной проверкой антиквариата на подлинность, китайцы одновременно закивали головами и заулыбались. Главный эксперт — высокий, дорого и модно одетый китаец — объявил, что покупает все. Корецкий назвал цену в полтора раза выше той, что заплатил столичным антикварам, однако китайский эксперт не стал торговаться и быстро кивнул.
Бармин уже было решил, что дурные предчувствия его обманули и, может быть, на этот раз все обойдется. Тем более, что его шеф теперь выглядел довольным и совершенно расслабленным. Иннокентий даже решился его поторопить.
— Давай, Андрюха, быстрее решай денежные дела, а то твоими монетами и медалями сыт не будешь. Пойдем лучше в «Пекинскую утку», обмоем успешную сделку крепкой китайской водкой маотай и закусим этой их хваленой уткой как белые люди. Не знаю, как ты, а лично я умираю от голода. Да и в горле пересохло от бесконечной болтовни.
— Погоди, Кеша, не так быстро бизнес делается, — усмехнулся шеф. — Деньги не любят суеты. Мы обязательно пойдем сегодня в «Пекинскую утку». Только не одни, а вот с этими узкоглазыми пацанами. Переговоры только-только начинаются.
Партнеры заказали в ресторане укромный столик в углу, и Бармин опять почувствовал, что задыхается от волнения. В последнее время сердце все чаще давало о себе знать. Он извинился, положил под язык таблетку нитроглицерина и только через несколько минут смог полноценно включиться в диалог партнеров. Сердце по-прежнему не отпускало. Бармин закашлялся и попросился на свежий воздух. Через пять минут, почувствовав себя легче, он вернулся в ресторан, однако расслабиться так и не смог. Что это еще за продолжение переговоров, на которое намекал Корецкий?
Вначале, как это принято у деловых людей, разговор коснулся вещей, далеких от предмета переговоров. Вежливое сравнение Пекина и Москвы, легкий треп о русской и китайской водке и кухне, ну и все в таком же духе. Когда принесли наконец тарелку с небольшими кусочками утки по-пекински и пиалы с супом, высокий китаец не выдержал.
— Предлагаю выпить за большое дело, которое мы сегодня начинаем, дорогие русские друзья!
— Да уж, — усмехнулся Корецкий, — дело точно не маленькое. И прибыль, и риски в этом проекте ожидают нас самые высокие. Надо сейчас же все обдумать и набросать план действий.
Бармин уже слегка охрипшим голосом переводил с китайского на русский и с русского на китайский и все больше убеждался в том, что его дурные предчувствия сбываются быстрее, чем хотелось бы.