Весь склон непрерывно обстреливался тяжелой артиллерией из занимаемого русскими сектора, снаряды большого калибра, взрываясь, выворачивали из земли пласты почвы размером с хороший автомобиль и взбрасывали их высоко в воздух; падая вниз, они рассыпались на более мелкие части. Склон был усеян брошенными и сгоревшими автомобилями и боевыми машинами, скорбными обломками наших последних частей, которым удалось прорваться на запад до полного окружения. Пока я всматривался в эту картину, в один брошенный восьмиколесный бронетранспортер попал крупный снаряд, подбросивший его своим взрывом на высоту дома, колеса бронетранспортера, крутясь, разлетелись во все стороны. Для любого транспорта попытка пересечь эту зону смерти означала почти неминуемую гибель.
Наш Капо связался с нашим танком по радио, мой радист подключил его к танковому переговорному устройству.
– Нам придется идти вперед! – крикнул он, перекрывая грохот взрывов. – Мы не можем стоять на месте. Смотри, «Тигры» уже двинулись вперед.
И в самом деле – два громадных «Королевских Тигра» начали медленно спускаться по склону, их угловатые передние броневые листы смотрели прямо на горящую деревню внизу, стволы их башенных орудий были направлены туда же.
– Если мы сможем захватить эту деревню и дорогу сквозь нее, – снова раздался в наушниках моего ТПУ голос Капо, – пехота сможет пройти по ней. Двигай за «Тиграми».
– Бог мой! – неожиданно воскликнул наш башнёр. – Боже мой, герр фельдфебель, там внизу раненые!
Как только мы начали двигаться вниз по склону, в хаосе взрывов и осколков, то и дело гремящих о наш корпус, я сразу же увидел, что наш башнёр был прав. По одну сторону склона стояли брошенные прицепы на колесах с резиновыми шинами. Некоторые из них еще были прицеплены к пустым тягачам, другие покоились просто брошенными на открытом месте. Это были металлические прицепы открытого типа, часто используемые медиками для перевозки раненых. Сквозь открытые двери этих прицепов я мог видеть лежащих на носилках раненых, кое-кто из них делал слабые жесты, пытаясь привлечь к себе внимание. Там было пять таких прицепов, в которых лежали, возможно, пятьдесят или шестьдесят раненых.
Мы миновали один из этих прицепов, идя на полной скорости и не имея возможности остановиться, чтобы оказать им помощь. Нашей единственной надеждой на прорыв было нестись как можно скорее и как можно меньше провести времени на простреливаемом пространстве. Когда мы почти поравнялись с первым прицепом, в него попал осколочно-фугасный снаряд, сорвавший своим разрывом боковые стенки прицепа и разбросавший носилки вместе с телами раненых по земле вокруг. Никакой возможности свернуть у нас не было: наша «Пантера» подмяла их под свои гусеницы, даже не покачнувшись, и вдавила тела вместе с носилками в землю. Наш механик-водитель издал стон и выругался в голос, когда это произошло, но никак не мог избежать этого ужаса. В других прицепах, мимо которых мы проносились, были видны искаженные ужасом лица раненых, сбившихся в кучки при виде снарядов, разрывающихся вокруг них, и понимающих, что смерть может поразить их в любой момент. Наконец мы миновали этих обреченных и продолжили свой спуск по склону к деревне, ныряя и покачиваясь с борта на борт от близких разрывов снарядов.
Перед нами я видел, как два «Королевских Тигра», двигавшихся вниз по склону как два паровых катка, смяли в лепешки несколько пустых бронемашин, при этом бензин, оставшийся в баке одной из них, воспламенился, полыхнув из-под гусениц одного «Тигра». Другой «Тигр» угодил в поросшее камышом небольшое болотце, вынырнул из него, весь покрытый грязью и стекавшей водой, но за счет инерции движения проскочил его, потому что шел на такой скорости, что даже топкий грунт не смог задержать его. Этот «Тигр» получил снаряд в борт по касательной, поэтому был только сорван броневой лист, прикрывающий сверху гусеницу, который улетел прочь в облаке искр, но танк не замедлил движения ни на секунду.
Когда мы двигались за «Королевскими Тиграми», я осмотрелся по сторонам, ища взглядом две наши остальные «Пантеры». Капо, узнаваемый по антенне командирской радиостанции, двигался сразу за нами, но наша третья «Пантера» плелась позади, все больше замедляя ход. У нее были какие-то проблемы с двигателем, либо она получила попадание снарядом в ходовую часть. Она замедлила ход до такой степени, что отстала очень далеко от нас, так что я был вынужден снова следить за ситуацией впереди нас.