— Вот так, господин юнкер, — развела руками дородная женщина.
— А на когда есть?
— На пятое июля.
Пять дней! Он потеряет пять дней отпуска!
— Тогда плацкарт.
— Плацкарт на завтра так же продан.
— Общий.
— Господин юнкер… — начала было кассирша.
— Что и в общий нет? — с нажимом спросил он.
— В общий есть, но-о-о…
Еще бы не было в общий. Туда вообще без проблем. Правда, и не факт, что найдется сидячее место. Сутки на ногах? Да без проблем! Тем более, что у него имеется чемодан, на него-то и присядет. Он достаточно жесткий, чтобы выдержать подобную нагрузку. Глядишь еще и сохранней будет. Не упрут.
Иное дело, что юнкеру положено путешествовать первым классом. Даже не плацкартом. За подобные выходки можно и огрести по самое не балуй. Но он ведь может переодеться в гражданское платье. Благо в уголку платяного шкафа Ромки Аршинова нашлось местечко и для его вещей.
— А раз есть тогда мне билет в общий вагон до станции Троицкой, — вновь протягивая ей военный билет с проездными документами, произнес он.
— Я не могу выдать билет в общий вагон, по проездному в купейный, — отодвинула она документы обратно.
— Билет в общий вагон до станции Троицкая, — выложив в окошко красненькую, повторил Виктор.
Сзади уже шушукались и слышались недовольные голоса. Уж больно долго возился юнкер, но Нестеров и не подумал тушеваться по этому поводу. Он должен уехать тридцатого, и он уедет.
Была мысль отправиться на аэродром. Самолетом он вообще доберется за каких-то три с половиной часа. Только сомнительно, что у него из этого что-то получится. На его борту ведь всего-то четырнадцать пассажирских мест, и несмотря на дороговизну билетов, желающих совершить воздушное путешествие гораздо больше пропускной способности авиакомпании.
Выйдя из здания железнодорожного вокзала, Виктор глянул на часы. Десять часов вечера. Не сказать, что так уж и поздно. Но в то же время, идти к Аршиновым уже неудобно. В это время они с Ромкой обычно уже давно убегали из дома, и признаться, Нестеров просто не в курсе, не ложатся ли его родители в это время уже спать. Идти в клуб в форме? Более глупого решения представить себе трудно. Значит…
Он подошел к телефонной будке и набрал номер Аглаи. Вообще-то, тоже не то чтобы урочный час.
— Ало, — после первого же гудка послышался ее голос.
— Здравствуй. Это я.
— Здравствуй Витя. Очень хорошо, что ты позвонил. Поднимайся, я тебя жду.
— Кхм. Вообще-то я на вокзале.
— Покупал билеты?
— Потому и задержался.
— Купил?
— На тридцатое.
— Бери такси и приезжай, я…
— Аглая, я не альфонс.
— Я помню, — сказано это было так, что он явственно увидел ее теплую, домашнюю улыбку. — Тогда добирайся как сможешь. Я жду.
И чтобы он после этого раздумывал, стоит ли отдавать таксисту целых три рубля? Да ни за что! Как уже говорилось, стеснений в средствах он не испытывал. Не то, чтобы был готов шиковать направо и налево, но сейчас оно того стоило.
Вот интересно, Михалыч когда-нибудь бывает не на посту? В какое бы время Виктор не появился во дворе дома Аглаи, тот непременно что-то метет, скребет, или катит. И взгляд такой цепкий, как у полицейского шпика. Впрочем, вид у него настолько же добродушный, а взгляд понимающий. Вот и сейчас улыбнулся в бороду, огладил усы, мол, где мои семнадцать, и привалился плечом к стене, освещенный тусклым светом фонаря.
Дверь открыла сама хозяйка, которая с порога впилась в припозднившегося гостя долгим жарким поцелуем. Ну и как волчица добычу, уволокла его в спальню, он даже ботинки не успел скинуть. Н-да. Ну хорошо хоть все пуговицы не повыдирали с мясом…
— Ты меня обманул, — погладив его по плечу, произнесла она.
— В чем?
— Сказал, что на тебе не царапины. Но я не помню этот шрам.
Странное дело. Осколок прошелся так, словно не очень глубоко полоснули ножом. Но шрам получился отчего-то довольно широким. Хотя и обошлось без нарывов.
— То есть, о всех ссадинах тоже надо было рассказать? Я еще и коленку рассадил.
— Там шрама нет, — убежденно произнесла Аглая.
— Просто поцарапался о железяку. Это же танк. Там повсюду металл.
— Врешь. В газете писали, что ваш танк подбили.
— Попали в машину, нас развернуло, мы бросили дымовые гранаты, и под прикрытием завесы убежали.
— Трусов у нас не награждают.
— Нет, но до этого-то мы очень даже погеройствовали, — притягивая ее к себе, и целуя в податливые губы, возразил он.
Она ответила на его поцелуй, и на этот раз полностью отдала инициативу в его руки, наслаждаясь сильными объятиями, и прикосновением крепких заскорузлых ладоней. Железо, оно такое, свою дань непременно возьмет. И это возбуждало ее особенно…