– Ты суперснайпер, Бруно! Клаус, вперед!
И тут как из-под земли выросли старушка, мальчик лет пяти и русая девушка. Они прятались за деревьями в своем саду. Конечно, они уже увидели, во что превратились дома их соседей. Теперь пожирающий молох пришел к ним, за новыми жертвами.
«Какая жалость, – подумал Зиммель, – эти деревья и кусты их не спасут. Потому что наш Санта-Клаус вошел в раж, и есть приказ: сравнять с землей село с военным названием».
Кажется, Клаус решил дать этим людям фору. Он притормаживает, переходит на низшую передачу. Старушка бежит что есть сил, она спотыкается и падает, к ней бросается девчонка, помогает поняться, она что-то кричит мальчишке, показывая рукой в сторону. Мальчик плачет, он не хочет бросать бабушку или просто оцепенел от страха. Клаус едет неумолимо, как Страшный суд, под гусеницами с хрустом исчезают деревья, яблоки осыпаются, падают на землю, и на этом месиве остаются следы траков.
Девчонка бьет мальчика по лицу, рвет его за руку. Старушка снова падает. Клаусу надоела эта игра с потерей скорости, и он не дал ей больше шансов подняться. Брат с сестрой бегут, держась за руки. Потом он прибавил газу, девушка обернулась и в последнее мгновение успела отскочить в сторону.
«Он уже никогда не станет драгуном, – подумал Зиммель о мальчике. – Сейчас Клаус нагонит эту девчонку, а потом мы раздолбаем поочередно все избы».
Вильгельм наполовину высунулся из башни, чтобы запомнить это село и дело своих рук. Христиан на своем участке как раз отправил в преисподнюю очередной дом и его обитателей. Он слышал их жуткие, просто душераздирающие крики.
А эта не кричит. Босая, в коротком белом платьишке в горошек, льняные волосы разметались на ветру. Она бежит по черной земле сожженного пшеничного поля, бросается в островок чудом не сгоревшей пшеницы. Обернувшись, девчонка бросает мимолетный взгляд, и Вильгельм видит не страх в ее серых, как сталь клинка, глазах, а испепеляющую ненависть и жажду мести. И вдруг она неожиданно исчезает!
Клаус рванул вперед, но Зиммель остановил этот порыв:
– Клаус, разворачивай, там овраг! Обманула нас девка!
– Провела, коза! Уйдет на приплод!
– Будет коммунистов рожать!
Дальше маневр был простой: не выезжая на дорогу, они приблизились к большому деревянному зданию с дощатой крышей, большим крыльцом и пятью окнами. Вильгельм понял, что здесь находилась администрация.
– Куно, – приказал он заряжающему, – два фугасных! Здесь у большевиков была администрация.
Бруно уже без интереса произвел выстрелы в первую и вторую половину здания.
Экипажи Зиммеля и Вольфа ехали уже по опустевшей деревне: возможно, люди еще прятались в земляных погребах или ушли по оврагу. Короткая остановка, выстрел – и обломки дома взметаются к небу. Ветхие избушки взрыв буквально разламывал, бревна вырывало, и они разлетались на несколько метров. И вновь вдоль дороги «тигры» шли почти вровень, тандем смерти, колесница бога войны…
Вильгельм первым вышел к околице, Бруно сделал заключительный выстрел в крайнюю избу, подумав, загорится сразу или нет. Загорелась… Огненный шар фугасного снаряда внутри дома-деревяшки не оставлял шансов. Дело было только в мгновениях.
Через три минуты работу на своем участке завершил Христиан. Он проиграл 150 марок и раздраженно подумал, что с этим пакостным делом с удовольствием бы справился взвод огнеметчиков.
Зиммель, бросив взгляд на подъехавший «тигр» Вольфа, доложил по рации командиру батальона, что они вышли на окраину села. Боевая задача выполнена. Израсходовано по две трети боекомплекта осколочно-фугасных снарядов.
Капитан Иоганн фон Кестлин с удовлетворением выслушал доклад. Его «тигр» стоял у развилки на боковую улицу, капитан наблюдал, как добивали четыре или пять домов бравые танкисты роты обер-лейтенанта Мартина Шварцкопфа. Собственно говоря, на этом операцию по зачистке села можно было считать законченной.
Бруно вылез из танка, уселся на броню.
– Как удивительно быстро горят эти дома, – заметил он.
– Ничего удивительного, – ответил Вильгельм. – Хорошо высушенная древесина, соломенная крыша и попутный ветер… Туземцам не нужно основательное жилье. Они временные на этих землях и в этих хижинах.