— Ты откуда?
— Оттуда, товарищ полковник. Смотрел улицу…
— Ну и как там?
— Эта улица у них называется Кант-штрассе.
— Знаю. Впереди должен быть вокзал.
— До вокзала неблизко. Да он и не на этой улице, а чуть левее! На другой. Я дошел с ребятами до самого конца улицы — дальше мост.
— Какой мост?
— Справа и спереди тянется линия надземки. Высокая насыпь, на концах улицы проходы, но они заложены кирпичами и бетонными плитами. А в конце Кант-штрассе железный мост, но проход под ним тоже заложен.
— Танками не пробить?
— Нет, танковая пушка не возьмет. Надо звать саперов и взрывать.
— Саперов я уже вызвал.
— Но чтобы они подошли к мосту и свою работу сладили, надо им помочь огнем из танков.
Гольцев повернулся к Косареву:
— Кто у тебя здесь есть из опытных ребят?
— Я могу повести танки.
— Нет, ты здесь нужен. Здесь чья рота?
— Голубцова.
— Я что-то его не помню. Он новенький?
— Да, с Вислы.
— А Мальцев где?
— Танком командует. Вон его машина стоит.
— А ну-ка позови его.
В подвал вошел маленький танкист с погонами красноармейца.
Гольцев приветливо улыбнулся:
— Здорово, Мальцев. Как жизнь идет?
— Воюем, товарищ полковник.
— Ладно. Вот что, Мальцев, поведешь роту. Надо пробиться к мосту, что впереди на этой улице. Осторожно, но без задержек.
— Понятно.
— Батьянов, что это вот здесь, около моста? — Полковник показал на карте.
— Это, наверное, театр. Большое такое здание, красивое, с куполом и почти цело.
— Так вот, пройдете, ведя огонь с ходу, к этому театру. Встанете за стеной и будете стрелять по баррикаде, что под мостом. Стрелять бронебойными. Десантники вас оградят от фаустников. Баррикаду вы не пробьете, но они тоже не смогут под огнем помешать нашим саперам подойти. Ясно?
— Ясно, товарищ полковник.
Перед тем как уйти к своему танку, Мальцев приветливо улыбнулся Боеву.
— Здравствуйте, товарищ капитан.
— После боя встретимся, — ответил Боев.
В подвал вошел командир роты — старший лейтенант Голубцов, доложил по форме.
— Ты, Голубцов, не обижайся, — сказал полковник, — сейчас роту поведет Мальцев. Ты с какого года на войне?
— С сорок четвертого.
— Ну вот, ты в училище строевую рубал, а Мальцев уже ротой на Калининском фронте командовал. Вот и сейчас роту поведет.
— Я понял, товарищ полковник.
— Ну раз понял, значит, молодец. Если что, заменишь Мальцева. А сейчас действовать по его рации.
Солнце уже почти зашло. Темнело. Посреди улицы — ряды деревьев с молодой листвой. Улица пуста. Только справа и сзади — гул канонады да огонь пожарища впереди не погас.
— Вон, видишь, Косарев, колокольню?
— Вижу, большой отбит кусок.
— Это, судя по карте, Кайзеркирха. Она уже за насыпью. Там дальше зоосад и Тиргартен. Ты возглавишь вторую роту, пойдете по параллельной улице. Пробьемся через насыпь надземной железной дороги, откупорим этот мост, и мы, считай, задачу выполнили. С востока и северо-востока Тиргартен уже охватили наши общевойсковые армии. Идет бой за рейхстаг и имперскую канцелярию. В парке встретимся с нашими. Надо пробиться через насыпь. Надо.
— Пробьемся.
— Сейчас прибудет саперный взвод. Ты посади его на танки. А я поеду на свой КП, надо докладывать генералу Шубникову.
И, обращаясь к Боеву, добавил:
— Хочешь, корреспондент, поедем со мной?
— Спасибо, товарищ полковник.
— Ну, желаю успеха.
Машина выехала из дворовой арки и, прижимаясь к стенам домов, прямо по тротуарам стремительно помчалась в сторону парка.
Когда полковник уехал, Мальцев подошел к Батьянову.
— Слушай, старшина, ты меня не помнишь?
Батьянов внимательно посмотрел на танкиста.
— Не помню, браток.
— А ведь ты меня спас, из плена вызволил.
— Где же это?
— В Белоруссии, под Слуцком…
— Знаешь, парень, многое у меня на войне было. Черт его знает, может, я и тебя где-то видел. Я что-то вспоминаю. Ты у немцев в сарае сидел.
— Точно.
— Помню, браток, это дело. Только вот тебя в лицо не запомнил, прости.
— Да чего там. Спасибо тебе, старшина.
— Чудак, спасибо. Вот выбьешь их из пролома надземки, тогда и будет спасибо. Бывай, браток. Мне ехать надо. Начальнику штаба докладывать.
Батьянов крепко пожал руку Мальцеву и быстро зашагал к своему бронетранспортеру, стоящему во дворе.
А через два часа комбат майор Косарев доложил полковнику Гольцеву, что рота Мальцева и саперный взвод пробили баррикаду и что батальон ведет бой в зоологическом саду.
— Мальцев жив? — спросил Гольцев.
— Жив. Вот он здесь, рядом стоит.
— Ну и молодец. Передай ему, что он награжден орденом Отечественной войны первой степени. Тебя тоже не забудем. Молодцы.
Полковник Вагнер взглянул в окно. Все как будто спокойно. Так же стоят ровненькие чистенькие домики. Листья на деревьях начали распускаться. Весна.
Он взял из бювара лист бумаги и перечитал: «20 апреля. Передовым танковым подразделениям русских удалось прорваться в район Барута, находящегося в 18 км от Цоссена.
На основании событий этого дня на фронтах можно сделать следующие выводы относительно преследуемых противником целей: на фронте советских войск четко вырисовывается направление главного удара на Берлин, в то время как наступление в Саксонии и в районе Штеттина имеет целью сковать крупные немецкие силы, прорвать в нескольких местах оборону и как можно дальше продвинуться на запад».
Эту запись в Дневнике штаба оперативного руководства вооруженными силами полковник сделал вчера.
А сегодня? Русские танки уже не в Баруте, а почти рядом с Цоссеном, этой цитаделью генерального штаба. И в военном городке, в его надземных и подземных помещениях, почти пусто. Еще вчера все начальство, да и не только начальство, спешно эвакуировалось в Крампниц, что недалеко от Потсдама. Жгли бумаги, паковали документы в чемоданы и ящики.
А здесь осталась небольшая группа офицеров генштаба и он, Вагнер, за старшего.
Русские танки вот-вот должны появиться у Цоссена. Данные разведки, это знал Вагнер, показывали, что сюда движется 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко. Вагнер знал эту армию. Еще когда он служил у фельдмаршала Манштейна на Украине, ему не раз приходилось отмечать на оперативной карте дерзкие маневры этой танковой армии.
Трудно поверить, это не укладывалось в голове Вагнера, русские танки у Цоссена — мозга вермахта. Ведь именно здесь, в Цоссене, разрабатывался план «Барбаросса», призванный уничтожить Советскую Армию, сокрушить Советский Союз. Там было все рассчитано, все запланировано, все учтено. И Вагнер, тогда майор в танковом корпусе Манштейна, который перевалил через советскую границу в Прибалтике, был, как и все, твердо уверен, что через несколько недель война придет к победному концу. А что произошло? Советские танки здесь, у Цоссена. Может быть, завтра, послезавтра русские солдаты будут в этом кабинете и какой-нибудь офицер или генерал сядет за этот стол. Нет, это не укладывается в голове.
Он знал, что несокрушимая оборона по Зееловским высотам прорвана войсками маршала Жукова и сегодня утром 1-я и 2-я гвардейские танковые армии вместе со стрелковыми соединениями уже ведут бой на восточных и северо-восточных окраинах Берлина. В район Вейсензее вошли русские танки. Снаряды дальнобойных орудий рвутся в районе имперской канцелярии и рейхстага.
Да и Крампниц, куда перебрался генштаб, не сегодня-завтра будет под ударом.
С юга к Берлину стремительно движется фронт маршала Конева.
Жуков, Конев — сколько раз Вагнеру, когда он служил и в штабе фельдмаршала Манштейна, и позже, в генштабе, приходилось вписывать в оперативные сводки их имена…
Полковник Вагнер встал из-за стола, положил отпечатанный листок в кожаный портфель и нажал кнопку звонка.
В кабинет вошел высокий подтянутый фельдфебель.