Раздался звук гонга и на местах Судей материализовались Правители Кругов в длинных черных мантиях. Я старалась не смотреть в ту сторону, но закрываться от Эртара не стала. Пусть даже злость, но мне было важно почувствовать его присутствие. Меня обожгло, но не злостью. Беспокойство с примесью раздражения, и тут же пришла приятная прохлада, будто он подавил эти чувства усилием воли и образовавшуюся пустоту наполнил признательностью и… нежностью? Я рискнула взглянуть на него. Ох Тьма. Как всегда, напряжен и готов ко всему: жесткое и красивое лицо ничего не выражает, на меня не смотрит, но я чувствовала, что он тянется ко мне, и от понимания этого чуть ли не растаяла. Сменил гнев на милость? Или это он ради суда взял себя в руки?
В любом случае, я была благодарна, что среди полного равнодушия с проблесками ненависти и брезгливости, что наблюдались в этом зале, я получила поддержку. Мысленно послала ему «спасибо» и полностью закрылась, как от внешнего влияния, так и от собственных всплесков. Сейчас мне бы это только помешало. Похоже, времени у меня не так много, как хотелось. Происходящее странным образом практически выпивало мой ресурс и силы. Не знаю, в чем секрет этого "зала"; не знаю, насколько сильно на меня влияла такая близость большого количества Верховных и Высших, но моя серая сущность была в растерянности. С одной стороны, хотела вступить в борьбу, с другой, чувствуя огромное давление высших сил, подчиниться и перестать сопротивляться. И это истощало меня, даже с моими блоками. Мне потребовалось всё стремление, чтобы наконец сосредоточиться и прикоснулась к внутреннему источнику. Как бы не угнетала меня обстановка, я знала секрет и он не касался ни судебной процедуры и законов, ни стратегии обвинения. Самым важным было ухватить силу, не имеющую отношение к магии, а только к чувству справедливости и уверенности в своем праве, что таилась глубоко внутри меня, пропустить её через собственные знания и воспламенить огонь, в котором должен быть уничтожен противник. Я глубоко вдохнула, практически не обращая внимания на поднявшийся шум.
Гонг. И шум затих так же быстро, как и начался.
Мой выход.
— Таралиэль Истивери от имени Кругов обвиняет Правителя Восьмого Круга в преднамеренной попытке убийства Трех Верховных единовременно и пробуждении губительной силы Ядра — магически усиленный, мой голос доносился до самого края кратера.
— Правитель Восьмого Круга от собственного имени отрицает вину. Всё ложь! — и демон начал обращаться, попутно расставляя собственные руки с когтями так, чтобы было удобнее меня зацепить
— По кодексу судов, демонская анатомия в обращенном виде может приобретать пошлый и непредсказуемый вид, потому запрещена. Вернитесь к своему прежнему облику, пожалуйста — мой голос был холоден.
Демон взбешенно рыкнул и перед обратным оборотом, будто бы случайно, задел мою руку когтями, вспоров кожу чуть ли не до мяса. Я больше почувствовала, чем увидела, как дрогнул мой демонюка и потому постаралась сделать вид, что мне совсем не больно. Регенерация хорошая, а вывести таким образом меня из себя невозможно — я была в подобии транса.
— За твои лживые слова, грязная полукровка, я имею право тебя убить. И могу сделать это и без боевой ипостаси — прошипел обвиняемый. Противный то какой. Вроде и красивый, но лицо синюшное, губы тонкие, а нос заострился, как клюв. Все-таки дурные намерения накладывают отпечаток на внешность.
— В зале Суда Верховных запрещено умирать всем, кроме Верховных — произнесла я равнодушно — в противном случае меня имеют право похоронить с почестями Правителей, а это прямое нарушение пункта одиннадцать-дробь-два основного Кодекса Демонов и карается мгновенной смертью нарушителя. То есть вас.
С ближайшей трибуны раздались аплодисменты. Я повернула голову. Ну а как же, Беловолосый веселится. Он что не понимает, что выведет Восьмого из себя еще сильнее? Впрочем, может в этом задумка и есть? Гнев плохой советчик, когда надо оперировать фактами.
— Ты рискуешь — демон бешено зло глазами. Неужели все еще надеется меня запугать? — с чего вообще тебе позволено бросаться обвинениями?
— Как представитель инициатора заседания Правителя Седьмого Круга я имею право выступать от имени тех, кто больше не может говорить за себя.
— Надеешься таким образом влезть снова к нему в постель? Ведь в этом и есть твой интерес, не так ли, подстилка Седьмого? — ого, какой осведомленный.
— Мой долг — я выделила слово «долг» — выступать на стороне правого дела, невзирая на личные интересы — голос звучал практически естественно, несмотря на то что внутренне я вся застыла от таких слов.