Разозлить их могло даже то, что ты попал в их поле зрения. Поэтому никто не имел права заходить в то же помещение, что и Правитель, без его на то разрешения. Никто не имел права говорить с Правителем, пока тот не спросит. Целовать Правителя вообще никому не приходило в голову. А уж вызов так и вовсе приравнивался к смертному приговору.
Поскольку я умудрилась нарушить все правила, отец, по хорошему, должен был меня отмыть, накрасить и преподнести торжественно на блюде. И чего он молчал, на что рассчитывал до этого? Что демон забудет все те оскорбления, что я ему нанесла? Он ведь не просто имеет право убить меня, но и всю мою семью. Надеюсь, хоть отца это не затронет, но тот вроде сам силен и так просто не дастся. А вот мне, скорее всего, не поздоровится.
Пришлось очнуться от обморока и надеть красивое платьице — длинное, полупрозрачное, откровенное, с какими-то тесемочками. Умирать в такой красоте точно не хотелось. Волосы распустила, глаза густо накрасила, а лицо было и так бледное от нехороших мыслей. Сапфиры и рубины примотала вокруг платья полосочками — глядишь, предложу забрать камни, а не мою жизнь. Хоть я и храбрилась, но меня трясло от страха и противоречивых эмоций: от страха понятно, почему, а вот с эмоциями было сложнее. Мне ведь ужасно хотелось рассмотреть того, кто пусть невольно, но защитил меня, да определил, фактически, два последних месяца моей жизни.
Вечером меня проводили в бальный зал, но от волнения наслаждаться роскошным торжеством не получалось. Я не видела ничего перед собой; стояла, стенку подпирала, пока не пришла та самая делегация. Появление демонов не пропустишь: тринадцать высших демонов и демонесс в черном замерли на входе, будто позволяя оценить их мощь и красоту, а затем двинулись в глубину зала. Правитель шел посередине и даже среди высших выделялся ростом и ощущением страха, которое он транслировал. Я нервно сглотнула. Хорош невероятно, если так можно отозваться о моем будущем убийце! Длиннющие черные волосы, распущенные по традиции — убить, между прочим, могли, они живые. Черный же венец с острыми, заточенными краями. Черные глаза практически без белков на очень бледном, высеченном из мрамора лице с бескровными губами и щеками. Очень красивом, совершенном лице — я даже у вампиров не видела такого совершенства. Мощная шея, широченные плечи, обнаженный торс и руки. Его тело прикрывала лишь легкая портупея и кожаные брюки, да кожаные сапоги. На гладкой груди сверкал символ власти: огромного размера амулет, усыпанный драгоценными камнями, в виде абсолютно круглого Ядра. Такой подвесочкой легко пришибить кого и покрупнее, чем я. Рядом шли двое Советников, если я правильно разбираюсь в регалиях. Невероятной красоты блондин с расслабленным и даже веселым лицом — такого точно не стоит недооценивать. Одет также, как Повелитель, лишь подвеска поменьше. И еще один брюнет, чуть ниже, грубее, но мощный, со злыми, цепкими глазами и руками, подрагивающими от желания пришибить кого-то.
Остальных я не стала рассматривать. И так понятно, что все плохо.
«Мой» демон скучающе обвел глазами собравшихся. Он то точно всё повидал за те сотни лет, что добивался власти, удивить его было нечем. Это я в свои двадцать с хвостиком ничего еще не успела, да и вообще, веду себя плохо, живу весело, а потому, видимо, недолго.
Тут холодные и равнодушные глаза Повелителя встретились с моими, и что-то в них промелькнуло. Ух.
Смотрит.
Может пойти упасть ему поваляться в ноги? Нет, оскорбится еще….
Ааааа, Тьма, идет ко мне! Причем один, остальных отпустил взмахом руки. Хорошо, что у стенки стояла, а то упала бы. Я во все глаза смотрела на демона и как-то даже пропустила, что справа появился Тараэр и вцепился в мою руку.
— Защищать будешь или отдашь? — прошептала я ему
— Попробую защитить, а потом посмотрим.
Чуть слезу не пустила от благодарности. Все — таки чудесный у меня папочка, зря его мама бросила.
Демон приблизился и навис над нашим семейством. Даже в мирном виде он был под два метра ростом. Я кое-как сделала реверанс и робко улыбнулась. Повелитель кивнул, правда, в сторону сухра, а мне приказал властно.
— Со мной пойдешь.
— Зачем? — пискнула я и поморщилась от своей дурости. Об этом свидетельствовал и чувствительный пинок, доставшийся от отца. Но голос Тараэра был спокоен и уверен:
— Темнейший, прошу оставить в живых мою единственную дочь.
Кажется, демон удивился — ну да, в мире Ядра такие просьбы неуместны. Зато скуки у него в глазах уже не было и он перевел чуть напряженный взгляд на Тараэра:
— Что мне за это будет?