— С каких это пор дети слушают предупреждения своих родителей? — попыталась пошутить.
Советник нахмурился и недовольно прорычал:
— Он не имеет права здесь находиться.
— Вообще то имеет — язвительно прошипела я — согласно демонскому кодексу пыток, ближайшим родственникам разрешено наблюдать за ходом процедуры, а затем забрать тело. Ты хочешь пойти против своих же законов, Советник?
Беловолосый взбесился, Тараэр хохотнул, а я просто была рада передышке.
— Ну, и в чем тебя обвиняют?
Советник протестующе вышел вперед, но вспомнил соответствующий пункт кодекса и отступил.
— Что я отдала свою кровь.
— И?
— В моей крови есть кровь Правителя.
Тараэр почти не удивился:
— Понятно. Значит, попытка отравления. Вообще — то, ты ошибаешься, я не за твоим мертвым телом. У меня есть довольно интересные сведения, и я бы хотел донести их до Правителя. Советник, проводите меня?
Я видела как колеблется Беловолосый. Взять на себя ответственность и отвлечь Верховного было опасно. А вдруг потом окажется, что сведения неверны или бесполезны? Но его сомнения продолжались лишь недолго. Он кивнул Тараэру и приказал палачу:
— До моего возвращения ничего не делай.
И они скрылись в портале.
Я обессиленно повисла на цепях, пытаясь задавить возникшую надежду. Неужели у отца действительно есть что-то, что докажет мою невиновность? Я висела долго — достаточно долго, чтобы большая часть ран и ожогов зажили, и даже кости уже не болели так сильно. Когда по моим внутренним ощущениям прошло порядка двух часов, дверь снова открылась и появился улыбающийся Тараэр и угрюмый Советник. Палач, послушный приказу, подошел ко мне, но его опередил отец. Он снял с меня кандалы и подхватил на руки. Мои конечности настолько затекли, что ни обнять его за шею, ни идти сама я бы не смогла, потому его помощь была своевременной. Нас проводили в гостевые покои, где Тараэр сам залечил мои переломы и привел меня в порядок — злым голосом я отослала всех слуг, что пытались к нам сунуться. Отец даже позаботился о моей одежде, простом комплекте из брюк и туники. Спать я отказалась — просто не могла.
Оказывается, Третий и Восьмой Круг задумали заменить нескольких Правителей на других, угодных им, и склоняли Седьмого Правителя к помощи, обещая многочисленные преференции. Но тот не захотел участвовать и быть сколько — нибудь обязанным заговорщикам. Он отказал, вот его и решили убрать с дороги. Тараэру стало известно заранее, что готовится что-то подобное: Правитель Третьего Круга был на Совете сухров и также предлагал сотрудничество, намекая, что у него есть чем воздействовать на Его Темнейшество. Сухры, верные привычке не лезть в демонские дела, отказали, но Тараэра эта история насторожила.
— Так откуда у них кровь?
— Помнишь, та старая история с женой и ребенком Седьмого? Он тогда пытался спасти ребенка, используя свою кровь; её то и сохранил один из демонов, брат жены, кажется. Как уж она попала в руки Третьему Правителю я не знаю, неинтересно.
— И это так сразу выяснили?
— Когда надо, твой демон действует быстро и жестко. Третий уже мертв.
— Да уж…
— Таралиэль. Ему достаточно было малейшего моего слова, чтобы перестать тебя обвинять — а это о многом говорит.
Я пристально посмотрела на отца:
— Ты пытаешься оправдать его?
— Нет. Он тот, кто он есть. Просто хочу смягчить тебе ситуацию — ты же понимаешь, что не можешь уйти без разрешения?
Я кивнула. Да, я это понимала. Но, почему то, мне казалось, что уйти мне разрешат.
— Мне пора — вздохнул Тараэр — демоны очень не любят, когда постороннему становится известно об их внутренних делах. Если ты покинешь Мир Ядра, я это почувствую, но не исчезай надолго, ладно?
Я порывисто обняла его и всхлипнула:
— Спасибо тебе.
— Мне понравилось заботиться о ком-то — Тараэр пожал плечами — очень необычное чувство.
Он исчез в портале, а я прошлась по помещению и остановилась у окна. Надеюсь, скоро я покину это «гостеприимное» место. Ждать, действительно, пришлось недолго. В комнату зашли. Я узнала, кто пришел, еще до того, как отворилась дверь. Правитель. Такой красивый и такой чужой. Он тяжело, с непонятным и абсолютно непроницаемым выражением смотрел на меня и молчал.
Я тоже не горела желанием выяснять еще что-либо. Меня волновал, на самом деле, один вопрос:
— Я бы хотела… Я могу сейчас уехать?
— Тара…
— Я могу уехать? — повторила я снова с нажимом