Пальцы горели… А в комнате пахло апельсином.
Когда она вышла из комнаты и спросила, слышали ли они то, что она играла, ни Валентин, ни Люся ничего толком не могли ей ответить. Она сделала из этого вывод: либо они были настолько увлечены беседой, что ничего не слышали (но как такое возможно?! – ведь у нее пальцы горят от того, что она с силой ударяла по клавишам!), либо ее слышали там, по ту сторону апельсиновой рощи.
Единственное, что заметила Люся, поворачиваясь в сторону вошедшей Наталии, что от нее пахнет лимоном или апельсином. Не заметила эта парочка и того блеска в глазах, который появился у Наталии при мысли о том, что к ней как будто бы возвращается ее дар. Но только как теперь найти что-то общее между теми мыслями, которые волновали ее сознание, и той девушкой, лихо отплясывающей, кажется, тарантеллу?
Когда Валентин вышел, чтобы покормить Джека, Наталия спросила Люсю напрямик:
– У тебя действительно нет никакого парня, который мог бы тебе поставить засосы? – Люся от неожиданности покраснела. – Пойми, я спрашиваю тебя не из праздного любопытства (а хоть бы и так?)… Просто у меня из головы не идут твои кровоподтеки и все то, что происходит в вашей Вязовке… Ну не вампиры же здесь, честное слово, завелись… Да и Ванеева убита при очень странных обстоятельствах… У кого я, кстати, могу навести справки о том, что с ней произошло? У участкового милиционера-коррупционера?
– Его почти невозможно застать… Он постоянно в разъездах: то поросенка у кого-нибудь украдут, то муж изобьет жену до полусмерти, то дети сарай подожгут…
– А как ты думаешь, Ванеев заинтересован в том, чтобы нашли убийцу его жены?
– Но почему ты решила, что ее убили? Потому что наших женщин наслушалась? Да здесь сплетни из воздуха рождаются… Им нельзя верить.
– Тогда надо поговорить с Ванеевым…
– Да это еще зачем? Наташа, я тебя не понимаю. Неужели ты хочешь сама поговорить с Ванеевым? А как ты объяснишь ему, зачем тебе это все нужно?
– А вот как. – Наташа достала из сумки свое удостоверение общественного помощника следователя и показала Люсе.
– Ты это серьезно? Ты общественный помощник следователя?
– Как видишь. Я помогаю Логинову… – Ей не хотелось рассказывать впечатлительной Люсе о своем даре, хотя поначалу она едва сдерживала себя, чтобы не рассказать ей о картинах Лотара, о Рафе, о Ядове и Хрусталевой… Она бы все равно не поверила. «Реалистка».
– Смотри сама, конечно… А что касается твоего первого вопроса, то отвечаю: никакого парня, который мог бы поставить мне засосы, у меня нет. Это честно. Хотя я бы не прочь…
– А тебе понравился Валентин?
– О да… Здесь я тебе ничего не могу сказать. Не мужчина – сказка. Как тебе удается удержать при себе таких… даже язык не поворачивается сказать «мужиков». Нет, в том-то и дело, что не мужики, а настоящие мужчины. Только откровенность за откровенность: они знают о существовании друг друга?
– Знали. В прошедшем времени. Логинов даже застал меня в Москве с Валентином. И после того раза я рассталась с ними обоими на целых полгода. Никого не хотела видеть. А потом все постепенно вернулось на свои места. Валентин-то, разумеется, знает о том, что я живу с Игорем, но вот знает ли Игорь о том, что я продолжаю встречаться с Валентином, это для меня остается загадкой. Мне кажется, что он даже боится об этом думать.
– А что будет, если он приедет сюда и увидит вас вместе?
– Я скажу, что Валентин теперь твой любовник… – рассмеялась Наталия. – Шутка…
– Ты опасная женщина, Наташа… Но мне пора… Вы проводите меня?
– Валя тебя проводит… До завтра, хорошо? Утром пойдем к тебе и начнем складывать твои вещи… До обеда, а потом развлечения… И мне кажется, что я знаю какие… Ты когда-нибудь ела суп из голубей?
ГЛАВА 5
БОСИКОМ ПО СНЕГУ
Они занимались любовью прямо на полу, на толстом шерстяном домотканом ковре.
За окнами плавилась черно-фиолетовая ночь, трещали поленья в камине, который Валентин затопил, стоило только уйти Люсе.
Закрыв глаза и полностью отдаваясь своему Жестянщику, Наталия снова и снова представляла себе веселую танцовщицу в красной развевающейся юбке, и от этой живой картинки, наслаивающейся на реальные физические ощущения, она чувствовала блаженство, ей становилось нестерпимо хорошо.
Когда он отпустил ее, она услышала: «Первый раз слышу, как ты поешь в такие минуты…»
Но она его не поняла. Повернув к нему свое лицо, она, откинув со лба влажную прядь волос, посмотрела на него как сквозь туман и что-то проговорила, простонала и улыбнулась. Но потом словно очнулась: «Разве я пела?» – «Пела». – «Значит, мне было хорошо».
Она уснула у него на плече, но потом проснулась, села на постели и поняла, что сон пропал. Она была бодра, как никогда, в то время как Валентин крепко спал. Она встала, оделась, взглянула на часы: без пяти минут три – и вышла во двор. Джек никак не отреагировал на ее присутствие, было слышно лишь, как звякнула цепь где-то внутри будки.
Наталия, еще не привыкшая к такой первозданной тишине, некоторое время постояла на крыльце, прислушиваясь к шорохам и звукам, которых почти не было. А потом ей показалось, что она сходит с ума: где-то далеко-далеко звучала едва различимая музыка, очень похожая на ту, что преследовала ее весь вечер, начиная с того момента, как она села играть на пианино.
Скрипнув калиткой, Наталия вышла на улицу. Ни одного фонаря. Одна ночь, одна темнота. И почему-то никакого страха.
И она пошла на звук. По дороге она не увидела ни одного светящегося окна, единственным источником света в ту ночь была луна.
Музыка стихла, и Наталия сразу же потеряла ориентир. Зато ее сменили другие звуки: кто-то бежал по скрипучему снегу… Она заметила приближающуюся к ней фигурку, и, чтобы раньше времени не встречаться ни с кем и не вызвать подозрений, а заодно проследить за человеком, которому, как и ей, не спится в эту лунную ночь, Наталия забежала за круглое, как снежный шар, дерево и замерла.
Это была девушка. Но в отличие от Наталии она была в одной юбке и расстегнутой светлой блузке… Но самое удивительное, что она бежала босиком по снегу, держа в руках сапожки… Девушка с развевающимися волосами и широко раскрытыми глазами (она на мгновение оказалась настолько близко к Наталии, что можно было даже пересчитать пуговицы на ее блузке) бежала неестественно быстро, но чувствовалось, что она знала, куда бежать. В таком виде бежать босой по снегу можно было только либо в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения, либо находясь в лунатическом трансе.
Для того чтобы выяснить, кого же именно она встретила, Наталия решила проследить весь ее путь. Она вышла из-за дерева и, к счастью, успела заметить, в какой именно дом забежала эта несчастная. «Надо будет завтра спросить у Люси…»
Но потом ей в голову пришла еще одна, не менее, на ее взгляд, своевременная мысль: пойти по следам девушки, чтобы узнать, откуда она бежала в таком состоянии. А может, она по дороге как раз и растеряла свои теплые вещи?..
И она пошла по следу. Но на перекрестке двух дорог ее следы смешались с таким количеством следов, словно здесь совсем недавно собралась целая толпа людей, которые и вытоптали снег в радиусе примерно пяти метров, а дальше цепочка самых разных следов расходилась по всем четырем направлениям, включая и то, откуда пришла Наталия. И было невозможно определить, где следы этой девушки, а где остальные. Все смешалось и запуталось. Музыка, как решила Наталия, ей, наверное, показалась. Кругом было тихо и темно.
Она вернулась в дом, согрела чайник и долгое время сидела на кухне, размышляя, пока ноги сами не привели ее в дальнюю комнату, где стояло пианино.