Сазонов безропотно проследовал на указанное место и, уложив букет на бортик бассейна, уселся за стол. Инна Николаевна еще не вышла из раздевалки, и Владимир Игнатович имел время осмотреться. Рядом, по соседству, сидела очаровательная рыжеволосая женщина и очень полненький молодой человек. Толстяка и красавицу Сазонов видел впервые.
– Вы и есть отец жениха? – Обрадовался толстячок: – Давайте знакомиться. Меня зовут Сева Кроткин, а это моя жена Вера. Сазонов пожал руки молодых соседей и вздрогнул. В зал вошла Анна Яковлевна Табаровская. За двадцать пять лет, что минуло с тех пор, когда Владимир Сазонов впервые увидел ее и влюбился, Аня не очень изменилась. Ее породистое сухое личико порезали мелкие морщинки, но издали их было не заметно. Табаровская не растолстела, была по-прежнему стройна и миловидна. Только ее темные карие глаза сделались еще больше и еще печальнее.
– Здравствуй, Володя. – Тихо поздоровалась она с Сазоновым. Сосед-толстячок улыбнулся, шустро поднялся навстречу, и, как старой знакомой, поцеловал Анне руку. Владимир Игнатьевич проследил за женщиной взглядом и отметил, как она уселась за самый последний столик в дальнем конце зала:
– Вы знаете Табаровскую? – Спросил он у своего пухлого соседа.
– Анна Яковлевна переводит мои беседы, когда приходится иметь дело с французами. Она блестящий переводчик. – Улыбнулся толстяк и, взяв со стола бумажник, открыл его, достал визитную карточку и протянул Сазонову.
– Мы же с вами давно сотрудничаем! – Изучив визитку, удивился Сазонов: – Но мне и в голову не приходило, что таким солидным фондом руководит такой молодой директор.
Вера выслушала мужчин и улыбнулась своей ослепительной улыбкой:
– Я тоже поначалу удивлялась, а потом поняла, что Сева только с виду зеленый, а на самом деле он мудрый старый лис.
– У вас, Сева, потрясающе красивая жена. Боюсь, что моя супруга, когда появится из раздевалки, то сразу не поймет, почему я сижу рядом с такой красавицей, и устроит мне сцену. – Грустно пошутил Сазонов.
– Не волнуйтесь, мы ее быстро успокоим. – Пообещал Сева и принялся за еду. Закусок и вин на столе хватало. Гости были предоставлены сами себе и, судя по всему, виновников торжества никто не дожидался. Сазонов тоже положил себе на тарелку немного салата и стал медленно его жевать, исподволь разглядывая присутствующих.
За исключением нескольких незнакомых Сазонову, в том числе и молодой четы по соседству, все они встречались Владимиру Игнатьевичу и раньше. Большинство из них или были обязаны Натану Марковичу своим благополучием, или от него зависели.
«Какую же огромную империю создал мой бывший сокурсник», – желчно отметил Владимир Игнатьевич. В зале собралось не меньше ста человек, и еще треть кресел пустовала. Через стол от Сазонова сидела Маша Трусова. Теперь все звали ее Марией Климентьевной и при встрече подобострастно улыбались. Веселый принял Трусову на работу несколько лет назад. Тогда это была одинокая, с двумя детьми, молодая запуганная и зажатая женщина, не лишенная, однако, скрытой привлекательности. Веселый дал ей приличную зарплату и относился с нарочитым уважением. Через год Машу было не узнать. Она превратилась в шикарную, знающую себе цену молодую даму. Еще через год Натан помог Маше открыть свою фирму. Теперь за столом сидела преуспевающая богатая деловая красавица. Став боссом, Мария Климентьевна говорила с Натаном как с равным, а с Сазоновым – с легкой снисходительностью. Маша явилась в купальнике, который можно было сразу и не заметить. Бросались в глаза лишь ее бриллианты. Несмотря на небольшой жирок, приобретенный за последнее время, Трусова была хороша. Сазонова давно мучил вопрос, спал ли Натан с Машей. Внешне их отношения выглядели вполне по-дружески, но Владимиру Игнатьевичу не хотелось верить в бескорыстие шефа.
За Трусовой торчала прямая, как жердь, супруга юриста Брагина. Сам юрист еще не вышел из раздевалки. Сазонов не помнил имени мадам Брагиной. Плоская и здоровенная супруга юриста его не слишком интересовала. Но Владимир Игнатьевич знал, что и Брагин обязан Натану Марковичу. Веселый спас жизнь его сыну, болевшему страшной неизлечимой болезнью, название которой Сазонов выговорить не умел. Натан выложил десять тысяч долларов за заморское лекарство, и мальчик остался жив. За мадам Брагиной скрывался маленький и юркий Станислав Ибрагимович Абасов. Его черные бегающие глазки быстро шарили по залу, в то время как он сам рассказывал что-то смешное на ухо долговязой блондинке, с которой и пришел на свадьбу. Сазонов как-то видел эту пару в офисе компании» РИСК». Станислав Ибрагимович едва доставал своей макушкой до плеча возлюбленной. Сазонов вспомнил, что ее зовут Лидой и что она манекенщица. Абасов с азербайджанцем Рахимом держал ломбард. Однажды Станислав Ибрагимович прогорел и сильно задолжал Рахиму. Крутой компаньон шутить не любил. Испробовав все средства добыть денег, Абасов как в последнюю инстанцию прибежал к Веселому. В директорском кабинете миниатюрный совладелец ломбарда бросился перед Натаном Марковичем на колени и стал плакать. Веселый ссудил ему денег под мизерные прценты. Сазонов тогда высказал свое полное несогласие с щедростью шефа и был прав. Долг Абасов гасил медленно и до сих пор оставался Натану должен. Но Натан только посмеивался.