Но мир получит воздушный велосипед, чтобы показать, что годы усилий были не напрасны. Если только человек станет механизированым в своем движении — это будет крушение духа. Удобство — чудище Европы и Америки, машине никогда не следовало делать человека небрежным и пассивным. Автомобиль снова стал экипажем для аристократов. Он же подарит человеку нового коня, Пегаса. Государство еще не поняло. Когда в 1930 году Королев сконструировал планёр «Красная Звезда», они сорвали на нем свой куш. Переписали учебники истории, мол, Ленин приказал всем советским аэронавтам следовать за Циолковским. Жуковский верил в Циолковского. Тухачевский верил в Циолковского. Туполев верил в Циолковского.
Он, Татлин, один был истинным последователем Циолковского. Они еще увидят.
Двоеверие, двоемыслие. Видишь это, а думаешь то. Зиновьева, Каменева, Смирнова — на Урал. Мандельштама — за Полярный Круг.
В кошмарном опустошении обратной стороны луны лежит кратер Циолковского, вечно глядя прочь от молочного сапфира земли — в черную пустоту и пламенеющие звезды пространства, пределы которого — те же, что и у времени.
На внешней стороне луны только два кратера носят имена — Циолковский и Жюль Верн. Третий, настолько огромный, что его, как в эпоху Возрождения, можно вообразить морем, назван в высочайшем стиле советского педантизма Mare Muscovensis[4]
Циолковский, воодушевленный Лениным.
— И он умер?
— Иосиф Виссарионович Джугашвили умер.
— И его мумифицируют и положат рядом с Лениным в мавзолей?
— Единственный образчик конструктивистского искусства в России.
— Публичный.
Они сидели в какой–то печали, в какой–то радости — ошеломленные.
— И они опубликуют твои книги, построят мою башню, откроют тюрьмы?
— Умер же один Сталин.
— А мы все — нет, что ли?
Виктор ушел. Можно по очереди взять на руки каждую несушку, позвать каждую по имени. Можно выбрать, что почитать у лампы, поскольку читал он одни и те же страницы, снова и снова: Хлебников, Циолковский, Лесков. Можно поразмыслить над планёром, одна распорка за другой, и, тихонько урча и танцуя пальцами, вообразить его проворной летучей мышью над реками, озерами, полями.