- Молодец, а теперь ложись. - девушка уже не казалась злобной.
- А ты кто? - спросила Надежда.
- Тебе лучше не знать. Я из другого мира. Ложись на спину. - девушки подвели её к кровати и, легко приподняв, уложили. И только теперь она поняла, что была закутана в простыню как мумия. - Мэтр, избранная готова.
«Кто избранная? Кем?» - хотела она спросить, но язык не повиновался. В голове всё перемешалось, как будто кто-то подвесил вверх тормашками.
А дальше шло как во сне. Раздавались приказы, и она выполняла их без всякого желания сопротивляться. Как будто так и должно было быть.
- Расслабься. - расслабилась. Захотелось потянуться, чтобы макушкой достать стену за головой, а пальцами ног – противоположную.
- Тянись, тянись. - голос Мэтра звучал откуда-то издалека. Она почувствовала прикосновение прохладных рук на запястьях. Стало приятно.
- Это не страшно, не бойся. – его рука легла на живот и стала поглаживать по спирали. Несмотря на толстое полотенце, она почувствовала тепло. Тело охватила нега. Низ живота сладостно потянуло. - Хорошо. Молодец. Зашита. Почему?
Промычала, но язык не поворачивался.
- Кто-нибудь, надо прочитать мычание. – голос мужчины словно пробивался сквозь подушку.
Около лица замелькали зелёные блестящие мушки. Колокольным перезвоном полилась речь:
- Изнасиловали. Беременность. Выкидыш. Потап.
- Понятно, девственности тебя лишил Потап, от него ты понесла, но не вынесла. Так? - резюмировал Мэтр. - Значит, девственна.
Она почувствовала, как в районе пупка ткань разъехалась. Что-то прохладное коснулось кожи. От неожиданности она вздрогнула.
– Спокойно, спокойно. Мы немного тебя подоим. У тебя уже брали женскую энергию?
- Она не знает, что это такое. - опять зазвенел хрустальный голосок.
- Ну и хорошо. Девушки, держите, чтобы не сорвалась.
Она почувствовала какую-то возню: на щиколотки надели браслеты, другие на запястья, растянули по всей длине. А мэтр всё шептал: «Расслабься, тянись, ещё тянись. Открываем чакру. Это не больно, это приятно. Не сможешь больше терпеть, позови. А сейчас, в путь!»
Всё завертелось, закружилось. Где пол? Где потолок? По телу пошли одна за другой волны, как будто кто-то провёл электричество и теперь менял напряжение. Внизу живота там, где зарождается жизнь, вдруг скрутило. Она попыталась сдвинуться, но крепкие оковы не давали пошевелиться. Жжение нарастало, и теперь её бросало то в жар, то в холод. Ужасный зуд разливался по спирали, начиная от естества. Она попыталась возразить, замычала. Но склеенные чем-то губы не раскрывались. На лице выступил пот, ей стало жарко. Она сходила с ума. Хотелось крикнуть, чтобы прекратили эту пытку.
- М-м-м… - мычала она, ёрзала ягодицами, сжимала и разжимала мышцы.
Хотелось прижать колени к груди. От макушки до пяток пробирала раз за разом всё новая и новая дрожь. Безумное желание раздирало тело. Оно требовало вмешательство. Дикое древнее желание, чтобы самец, мужская особь, покрыл, выпустил в неё свою живительную струю, способную затушить разгоревшийся пожар. Но самца, способного покрыть и спасти, рядом не было, было лишь неутихающее желание.
Мышцы сжимались всё быстрее и быстрее, напряжение нарастало, силы были на исходе. Перед глазами поплыли чёрные круги. Уши заложило. Во рту всё пересохло. Ещё какой-то миг, и вдруг яркими брызгами выстрелил салют, который поднимался по нарастающей. И вот звёзды засверкали перед глазами, и в один миг всё померкло.
Она чувствовала, что её тормошили, совали под нос аммиак. Резкий запах прошёл через подкорку и резко срикошетил от затылочной кости. Она села, открыла глаза, и тут же обмякла…
Проснулась Надежда от ярких солнечных лучей, которые пытались пробиться сквозь низкие серые тучи. Она лежала на кровати, узкой, твёрдой, но достаточно удобной. На теле не было никакой одежды. Так однажды она уже просыпалась. Провела рукой, задела заросший лобок. Села, свесила ноги. Поясницу тянуло, как будто она день проездила на неудобном велосипеде по ухабистой дороге.