И все же… Перед Татьяниными глазами вновь возникла та минута, когда Зина отсчитывала Воронову деньги, а она, Татьяна, машинально пересчитывала вслед за Зиной. И снова появилось убеждение, что ассигнации были сиреневого цвета. Сиреневого, а не красного.
— Говорит Москва! — загремел вдруг динамик.
Слова были именно те, каких она и ждала, и голос как раз тот, который и должен был их произнести, и все же Татьяна страшно заволновалась. Она даже подалась вперед, ближе к репродуктору, хотя и без того слышимость была отличная.
Похоже, диктор тоже волновался. И хотя голос его звучал вдохновенно и торжественно, в нем все равно слышались какие-то и другие нотки, которые он не мог подавить как ни старался.
Татьяна хорошо знала этот голос — он раздавался всякий раз, когда по радио передавали самые важные сообщения. Говорят, этот диктор и в войну сообщал все самое важное. Она и фамилию его слышала. Подожди, как его фамилия? Ай, какое это имеет теперь значение! Фамилия выскочила из головы — ну и что же, ну и бог с ней. Голос все равно звучит, он говорит как раз о том, что сейчас так нужно Татьяне, нужно людям, которые стоят рядом, нужно всему городу. Нужно всем трем миллиардам человек на планете Земля.
— Вы это и думали? — насмешливо сказал молодой человек, который по-прежнему держал свою подругу под руку, мужчине в черной сорочке.
— Посмотрим еще. Посмотрим!..— проговорил мужчина.
Не произнеся больше ни слова, он подался прочь.
— Эх вы!..— бросила ему вдогонку девушка. Бросила с презрением, почти с ненавистью.
Диктор стал передавать сообщение вновь, и Татьяна этому очень обрадовалась. Оказывается, она ничего не запомнила, все как-то пропустила, и в голове ничего не осталось, ни единой подробности, кроме того, что там все хорошо. «Это же надо!» — упрекнула себя Татьяна.— Слушала и ничего не слыхала!»
Теперь она вслушивалась уже внимательно. Невольно отметила про себя, что и остальные тоже все стоят и слушают. Исчез только один этот мужчина.
Оказывается, Герман Титов лег спать. Он так и сказал: вы, мол, как себе хотите, а я ложусь спать. Перед этим он включил ручное управление. Татьяна попробовала представить себе, как это он включал то управление, но ничего определенного представить так и не смогла.
— Все. Решено окончательно. Он будет Германом.
Это сказал парень. Сказал тихонько, одной только девушке, но Татьяна услыхала. Она украдкой глянула на них. Парень вопросительно смотрел на свою подругу, ожидая, видимо, что она ответит ему.
Вот, оказывается, как оно повернулось. Эти молодые люди, выходит, муж и жена. И у них будет сын. И они назовут его Германом.
И пусть у них будет сын. Пусть будет именно сын. Чудесненький такой мальчик, здоровенький, красивенький, умненький. Пусть будет Герман!
— Я привыкла уже к Юрию,— сказала девушка.
— А может, соединим вместе? И Юрия и Германа. Например, так: Юргер.
— А ну тебя, какое-то гер-гер получается,— поморщилась девушка.
— Тогда, может, Гагатит?
— Перестань,— засмеялась девушка.— Этого еще не хватало.
— Тогда подумаем еще.
Правда, пусть еще подумают. И Герман — хорошо, и Юрий — прекрасно. А как же, пусть подумают вместе. И вообще пусть все делают вместе. Всегда.
Да, а фамилия диктора — Левитан. Совершенно верно, Левитан. Татьяна могла теперь спокойно уйти отсюда. Тем более, что идти хорошо, легко, словно и тебе передалась та самая космическая невесомость. И ты можешь идти сколько угодно и куда угодно и никогда не почувствуешь никакой усталости. А у Левитана имя тоже космическое: Юрий. Как у Гагарина. А фамилия земляка Титова — Воронов. Федор Федорович Воронов. И неправда это, что деньги были сиреневые. Они были красные. Пять красных ассигнаций по десять рублей. Итого пятьдесят рублей. Как раз столько, сколько и было у него на аккредитиве. Чужих денег он не брал. Он их не мог взять. Он ведь тоже с Алтая, с родины космического героя.
У Татьяны было такое ощущение, будто ей преподнесли хороший подарок.
На ее койке в общежитии лежала записка. В ней ровным крупным почерком красавицы Шуры Зворыкиной было написано: «Много! Много! Уважаемая! Татьяна Ларина! Если Вы возгоритесь желанием встретиться с Евгением Онегиным, то это Вы сможете сделать чрезвычайно легко. Вам необходимо в таком случае прибыть в карете с Вашим фамильным гербом в виде двух шагающих ножек в дворянский клуб «Ракета», что на Советской авеню, ровно в 21 ч. 00 м. В том случае, если Ваша карета не совсем исправна, можете воспользоваться одной из наших. Вы их легко узнаете по нашему фамильному гербу, на котором, как Вы, очевидно, помните, начертано: «Автобус работает без кондуктора». Примите и прочее. Ваши доброжелатели».