Татьяна улыбнулась и глянула на будильник, что стоял на столе. Было двадцать минут десятого. Жаль, она опоздала. А сегодня, оказывается, идет картина «Евгений Онегин». Очень жаль. Ах, Шура, Шура, неужели она не могла вчера сказать о походе в кино? Впрочем, ясно: это решение пришло к ней только сегодня, и притом совершенно неожиданно. Она главным образом тем и отличалась, что никогда ничего не предрешала заранее, всегда принимала решения в самую последнюю минуту и самые неожиданные. Странно, но Шура умела заставить девчат выполнять эти ее решения. Почему-то все слушались ее, все давно и совершенно добровольно признали за нею право командовать остальными. Красивым людям как-то невольно хочется подчиняться. А Шура вообще интересный человек. Ничто ее никогда не тревожит, ничто не волнует и даже не раздражает, но и радости особенной ей ничто не приносит. Создается впечатление, что это именно ее имели в качестве образца те, что придумывали главную заповедь равнодушных: «Надо жить, как набежит».
А какая заповедь придумана для нее, для Татьяны?
Татьяна подумала и решила, что она не знает этой заповеди.
Она вообще еще так мало знает. А на свете ведь столько всего интересного, неузнанного. И есть, конечно, люди, которые знают очень-очень много. Позавчера Татьяна прочитала в журнале статью об одном из таких людей — о Луначарском. Статья была большая, но и в ней, как выяснилось, автору не хватило места, чтобы рассказать все о Луначарском, и он пообещал в конце, что еще вернется к этой теме. Конечно, обыкновенному смертному столько знать невозможно, тут нужен талант, а талант пристает почему-то не к каждому. У Татьяны, например, нет никакого таланта, это она знает совершенно определенно. А у Германа Титова — ого какой талант! У Зины, например, тоже есть. Только она, наверно, и сама об этом не знает. Не догадывается почему-то. Правда, Татьяна тоже хорошо не знает, какой он у нее, этот талант, однако в том, что он есть, она ни капельки не сомневается. И может, Зина еще догадается про свой талант, поверит в него. Или, может, найдется кто-нибудь, кто откроет Зине ее талант, заставит поверить.
А у Татьяны никакого таланта нет, это уже бесспорно. В конце концов, она ни на кого и не в обиде за это. Однажды она вычитала где-то такую фразу: «Талант — это как деньги: когда нет — так нет». Что правда, то правда. Нету, и все тут, и ничего уже не поделаешь, и никому никаких претензий не предъявишь.
Вот только жить бы так, чтобы каждый день о чем-нибудь узнавать. Прожила день — и почувствовала: сегодня я узнала о том, о чем вчера даже и не подозревала. Прожила новый день — и опять удивилась: а ведь и сегодня что-то прибавилось во мне, и сегодня я встретилась с чем-то таким, что навсегда останется со мною. И так день за днем…
Да, я знаю пока совсем мало, настолько мало, что даже обидно. Вот прочитала я в романе такие слова: «Я себя сравнивал с Эдипом». Прочитала и растерялась. В самом деле, кто он такой, тот Эдип? Почему я ничего не знаю о нем, даже не слыхала такого имени? А кто-то другой знает… Знает не только, кто такой Эдип вообще, но и знает о нем нечто такое, что дает ему возможность сравнивать и делать из этого какие-то выводы.
Или вот еще. В последних известиях вчера сказали: у нас будет построен синхрофазотрон на десять миллиардов электронвольт. Опять неизвестно, что это за страшилище такое — синхрофазотрон? И почему — электронвольт, а не просто вольт? Я ведь изучала физику, электричество, мы даже опыты делали. Брали, например, две катушки, прикрепляли к ним такую железную пластинку, которая называется якорем, с шариком на конце, потом присоединяли к катушкам батарейку от карманного фонаря — и получался электрический звонок. Шарик молотил по блестящей чашечке, а та заходилась от звона. Преподаватель говорил, что батарейка имеет четыре с половиной вольта, это я хорошо помню. Еще я знаю, что в нашем общежитии напряжение двести двадцать вольт, а в магазинах, между прочим, продают утюги на сто двадцать семь вольт, и они не подходят. Шура Зворыкина специально ездила в Минск, чтобы купить утюг на двести двадцать вольт. Одним словом, что такое вольт — ясно. А вот электронвольт…
Да, на свете существует страшно много вещей, о которых не имеешь ни малейшего представления.
Я не знаю, что такое спиннинг. Не читала Еврипида. Не ездила на такси. Не видела живого писателя. Не слышала, как звенит настоящий баккара. Не представляю, что такое сердоликовая бухта. Не ела антрекота. Я даже не целовалась. Честное слово!
Девчат долго не было, и Татьяна, не дождавшись их пошла в кухню, включила чайник и с наслаждением выпила два стакана кипятка с остатком позавчерашнего батона. И тут вспомнила, как Шура Зворыкина сказала однажды: «Знаете, девчата, каким должен быть чай? Он должен быть, как поцелуй любимой женщины — горячий, крепкий и сладкий».