А я еще ни разу не поцеловалась…
Интересно: где можно прочитать про электронвольты? А обыкновенный вольт, между прочим, это вот что такое, я сейчас вспомнила: это единица разности электрических потенциалов или электрического напряжения и электродвижущей силы.
Прежде чем лечь спать, Татьяна открыла свой чемодан и вынула из него небольшой сверточек, что лежал, завернутый в газету, на самом дне, под бельем. Тут было все ее богатство. Ее будущее платье из черного панбархата. Завтра она обязательно купит ровно четыре метра. Чтобы получилось длинное, до самого пола. А сошьет потом уже, зимою. О своем приобретении она пока что ничего не скажет девчатам.
Татьяна развернула сверточек, еще раз пересчитала деньги. Их было ровно сто рублей. Четыре бумажки по двадцать пять рублей. Ох и нелегко же вы мне достались, мои дорогие! До чего же жалко расставаться с вами.
Девчат все не было. Где-то они сегодня загуляли. Наверно, после кино пошли еще в парк, на танцы.
Она так и уснула, никого не дождавшись.
Сон был неспокойный, тревожный, она несколько раз просыпалась с ощущением какого-то непонятного недовольства — то ли собою, то ли еще кем. Она вскакивала, садилась на койке и испуганно всматривалась в темноту, не понимая, где она и что с нею. Один раз она даже бросилась спросонья к двери, ей показалось, будто кто-то зовет ее, громко и настойчиво.
Утром Татьяна встала сразу, хотя обычно она любила понежиться в постели, полежать с закрытыми глазами, преодолевая дремоту. Девчата еще спали. Стараясь не беспокоить их, Татьяна делала все тихо, осторожно. За какую-то минуту оделась, привела в порядок койку. Дверь открыла совершенно неслышно. Проскользнула в коридор, оттуда в умывальную и, не позавтракав и даже не выпив чая, выбежала на улицу. И все это она делала так, словно все время ее кто-то подгонял, подталкивал.
Да, да, я должна убедиться. Должна убедиться сама, обязательно. Потому что иначе я буду потом всю жизнь мучиться. Мучиться из-за того, что в какую-то минуту плохо подумала о человеке, а затем ничего не сделала, чтобы убедиться в обратном. Мне надо пойти к нему. Я же не имела никакого права думать так. Мало ли что мне могло показаться. Я пойду к нему, и он сам все подтвердит. И если уж на то пошло, я попрошу у него прощения. Он, конечно, поймет меня и простит. Федор Федорович, скажу я ему, простите, пожалуйста, и не обижайтесь. Я, конечно, виновата, потому что, думая так, я в. какой-то степени бросила тень и на вашего земляка. Видите, какая я глупая. Но это в последний раз, Федор Федорович, честное слово. Я научусь разбираться в людях.
План поисков определился сразу. Она пойдет в институт, ведь он сам говорил, что приехал на сессию. Там совсем не трудно будет найти его. Татьяна ни капельки не сомневалась, что найдет его быстро. Это же не иголка в стоге сена. Да и город не такой уж большой. Не Москва и даже не Минск.
На улице Татьяне встречались только редкие прохожие, и она поняла, что отправилась на поиски слишком рано. Действительно, часы на углу показывали начало седьмого.
Можно было не торопиться. Даже хорошо бы переждать где-то часок, не меньше. Татьяна вспомнила, что квартала через три-четыре отсюда находится небольшой скверик.
Она пошла медленней. Дома в этом районе были небольшие, одноэтажные и почти перед каждым — палисадничек. В воздухе стоял приятный аромат роз, жасмина и еще каких-то цветов, названия которых она не знала. «Вот даже и этого я не знаю, таких простых вещей,— упрекнула себя Татьяна.— А это уже совсем никуда не годится».
Татьяна стала с любопытством рассматривать дома. Какие они все разные, непохожие один на другой. Вот хотя бы этот. Он такой аккуратненький, чистенький. Обшитый узенькими дощечками, покрашенными в голубой цвет. А наличники и ставни белые. Люди тут, видимо, любят поспать, потому что ставни еще закрыты. Ну и пусть себе спят, если у них нет никаких забот, если им некуда спешить. Может быть, у них сегодня выходной день? Вчера, в воскресенье, работали, а сегодня отдыхают. У Зины и Нины Ивановны тоже сегодня выходной. Только он у них совсем не веселый, в особенности у Зины. И вряд ли она спит сейчас… А вон еще интересный дом. На улицу он посматривает четырьмя окнами, но два из них окрашены в зеленый цвет, а два других в красный. Наверно, здесь живут хозяева, между которыми нет согласия, они, наверно, даже и не подозревают, что на свете существует дружба между людьми.