Анайя тоже не смогла удержаться от смеха. Несколько минут она смеялась глядя на растерянного дрессировщика и хитрых обезьянок. Все его попытки отобрать у них украденную корзинку, заканчивались неудачей. Он лишь беспомощно бегал вокруг телеги, чем без сомнения, еще больше веселил людей.
Между тем, праздник продолжался. Среди веселящейся толпы Анайя заметила Карфуса — помощника начальника сторожевого отряда Таштака. Он был довольно молод для занимаемой им должности, ведь ему совсем недавно исполнилось тридцать два года. Карфус был среднего роста, крепкого телосложения, с короткими светлыми волосами и голубыми глазами. Как и многие жители Таштака, Карфус не носил бороды и усов, зато отличался широкими скулами и тяжелым подбородком. Он был хитер, умен и крайне наблюдателен, и потому должность помощника командира отряда досталась именно ему.
Анайя заметила, что на поясе у Карфуса не было оружия, а значит, сегодня он был не на службе. Немного подумав, Анайя решила спуститься вниз, чтобы составить ему компанию. Накинув на плечи легкий шелковый платок, она выскользнула за дверь.
Быстро спустившись по лестнице, Анайя вышла на площадь и сразу же очутилась в гуще толпы. Осторожно пробираясь между рядами столов и группами людей, она, наконец, приблизилась к Карфусу. Он стоял возле циркового шатра и с интересом наблюдал за представлением жонглеров. Подойдя сзади, Анайя взяла его за локоть. От неожиданного прикосновения Карфус вздрогнул и обернулся.
— Добрый день! — сказала Анайя.
Увидев ее, Карфус расплылся в широкой улыбке.
— Здравствуй, красавица, — протянул он и осторожно обнял ее за плечи. — Где ты была? Я что-то не замечал тебя раньше.
— Сидела дома, — ответила Анайя, — а вот теперь решила прогуляться.
— Ага, — Карфус прищурил глаза, — разве сейчас время для прогулки, в такой суете?
Анайя снова улыбнулась и пожала плечами.
— А почему бы и нет?
— Да ладно тебе, — Карфус махнул рукой, — я знаю, ты целыми днями сидишь дома. На улицу выходишь редко, все время грустишь. Что с тобой?
Анайя посмотрела на жонглеров. Улыбка исчезла с ее лица.
— Ничего страшного, — смущенно ответила она, отводя глаза, — просто мне немного грустно.
— Немного грустно? — удивленно воскликнул Карфус. — Это мне сейчас немного грустно, — пояснил он, — а ты, скорее всего, умираешь от тоски.
Анайя молчала. Карфус стоял рядом, не сводя с нее глаз. Толпа, наблюдавшая за выступлением жонглеров, неожиданно взорвалась бурными аплодисментами. Восторженные крики доносились со всех сторон. Народ гулял и веселился, а стоящие немного в стороне Анайя и Карфус, казалось, выпали из состояния всеобщей радости. Долго продолжаться так не могло, и Карфус решил увести Анайю с площади, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Пробираясь сквозь шумную толпу, они не проронили ни слова. Карфус широко улыбался на все стороны света, стараясь, чтобы как можно меньше людей заметили грустное лицо Анайи.
Покинув городскую площадь, они медленно пошли по узкой тропинке, виляющей между деревьями. Карфус по-прежнему держал Анайю за руку. Некоторое время они оба молчали. Наконец он осторожно поинтересовался:
— Как долго ты собираешься прятаться от людей и от самой себя?
— Не знаю, — ответила Анайя.
— Есть много способов излечиться от тоски, но вряд ли хоть один из них поможет тебе, если ты сама этого не хочешь.
— Мне очень сложно объяснить… — произнесла Анайя, но Карфус не дал ей закончить.
— Неужели? Позволь я угадаю!
Анайя пожала плечами.
— Ты прожила в Таштаке уже почти год. Вокруг тебя живут довольно хорошие люди: веселые и доброжелательные. Не так ли?
— Это так, — ответила Анайя, не понимая, к чему он клонит.
— Это так, — повторил за ней Карфус, — и все же тебе очень грустно. В общении с людьми ты не находишь успокоения. А это значит, что ты общаешься не с теми людьми.
— Почему? — искренне удивилась Анайя. — С кем же мне тогда общаться?
Но Карфус продолжал развивать свою мысль:
— Другими словами, с тобой рядом нет того человека, с которым тебе было бы хорошо.
Анайя остановилась и посмотрела на Карфуса. За те несколько мгновений, что они смотрели друг на друга, Карфус увидел в ее глазах тоску, отчаяние и безмолвный крик о помощи. Анайя почти плакала, в ее больших глазах стояли слезы. Но она отвернулась, и снова наступило неловкое молчание. Карфус понял, что угадал ее чувства и заставил вновь пережить всю горечь разлуки с близким человеком.