КАПИТАН. Минуточку! Через балкон. Вы его успокоили, одели-обули и выставили за дверь?
МУЖЧИНА. Он еще клюшкой нам угрожал!
КАПИТАН. Минуточку! Клюшка хоккейная?
САВЕЛИЙ. Для гольфа. Но это моя клюшка! И моя квартира! А это — моя дочь Ксения! Ксюша, посмотри на меня, зайка. (КСЕНИЯ отворачивается, косит глазом.) Хорошо, не смотри, это неважно. Просто скажи товарищу капитану, кто твой папа. Ты же меня знаешь? Ты знаешь, кто твой папа? Вот и скажи, не бойся.
КАПИТАН. Ксюш, ты просто покажи пальчиком — где твой папа?
КСЮША уверенно показывает пальцем на МУЖЧИНУ — тот ей весело помигивает. ТАМАРА с сожалением, пожалуй, даже с сочувствием смотрит на САВЕЛИЯ.
КАПИТАН и САВЕЛИЙ идут через двор в сторону супермаркета. Вид у САВЕЛИЯ убитый. Он кладет руку себе на лоб — так проверяют, нет ли температуры. САВЕЛИЙ чувствует странный внутренний жар, как будто его заживо испекли в духовке. При этом лоб кажется на ощупь холодным и влажным.
КАПИТАН. Советую поставить вопрос жестко. Здесь ведь существует, помимо всего прочего, юридическая сторона: совместное имущество, счет в банке и так далее. У вас есть счет в банке?
САВЕЛИЙ отрешенно глядит в пространство, потом кивает.
САВЕЛИЙ. Я не знаю, что мне делать.
КАПИТАН. А что тут знать? Подавайте в суд, и как можно скорее.
САВЕЛИЙ (с горечью). На кого? На себя?
КАПИТАН. На человека, который присвоил вашу личность.
САВЕЛИЙ. А если он не один такой? Если их много?
КАПИТАН (подозрительно). Что вы имеете в виду?
САВЕЛИЙ подходит к банкомату, вставляет в него пластиковую карточку — деньги со счета испарились. САВЕЛИЙ растерянно смотрит на КАПИТАНА, тот вздыхает с выражением: «кто бы в этом сомневался».
САВЕЛИЙ. Извините, я…
КАПИТАН. Да ладно. Берегите себя.
КАПИТАН прошел своей дорогой — САВЕЛИЙ остался.
Немноголюдно, сонные официанты точат лясы с официантками. АНДРЕЙ и САВЕЛИЙ выпивают. Судя по кондиции друзей, делают они это давно, ни в чем себе не отказывая.
САВЕЛИЙ. Знаешь, о чем я подумал? Вдруг осенило! Может, я вообще не свою жизнь проживаю?
АНДРЕЙ. Как в фильме «Семьянин» с Николасом Кейджем?
САВЕЛИЙ. Вроде того. У меня одноклассница была — Ира Немыченкова. Началось у нас еще в школе. Потом на филфак пошли вместе. Вот это, Андрюха, была страсть. Не отношения там какие-то, романчик, а настоящая страсть! Это было страшно. И я киксанул.
АНДРЕЙ. Киксанул?
САВЕЛИЙ. Струсил. Я же средний, в общем, человек, Андрюха, — обычный, серый. А средний человек к таким вещам не готов. Вот так-то. Я придумал: я к тебе сегодня не поеду — я к Ирочке поеду. Немыченковой. Нагряну как снег на голову, экспромтом, и все ей скажу. То, что у нас было, скажу — точнее, то, чего у нас не было, — это из-за меня! И это была фатальная ошибка.
АНДРЕЙ (поднимает кружку). Ну, давай — за это.
САВЕЛИЙ. Я к тебе завтра приеду. Можно? Если что-то пойдет не так. Мало ли. В любом случае мне два раза подряд в одном месте лучше не ночевать.
АНДРЕЙ. Почему?
САВЕЛИЙ (поморщился, пожал плечами). Не знаю. Чутье подсказывает.
САВЕЛИЙ и ИРИНА — на полу, неловко любят друг друга. Раздеться толком старые знакомые не успели.
ИРИНЕ около сорока — увядающая, но все еще красивая женщина, короткая стрижка, минимум косметики. Живет одна, но квартира у нее просторная. Мебель, покрывала, шторы, торшеры — все подобрано с любовью.
ИРИНА разливает вино по бокалам. Любовники по-прежнему полулежат на полу, на ковре с абстрактным узором — концентрические круги красного и зеленого цвета.
САВЕЛИЙ. Как же мы теперь жить будем, Ирка?
ИРИНА. Не знаю, шустрик. Главное — не усложнять.
САВЕЛИЙ. А упрощать можно?
ИРИНА. И ничего не загадывать.
САВЕЛИЙ. Вот здесь ты хорошо сказала — в глаз. Даже не представляешь…
ИРИНА. Я — старый холостяк. Привыкла жить одна и не хочу ничего менять.
САВЕЛИЙ. Понятно… Ты у Розы Дмитриевны давно была? Я все собираюсь и никак не соберусь.