ТАМИНО. Вы извините, у меня вопрос. Как долго мне ходить в метке холщовом?
ПАПАГЕНО. У них такая мода.
ТАМИНО. Ну, еще бы! Но я до этой моды не дорос.
ЗОРАСТРО. И так же не дорос ты до Памины, которая созреет для тебя не раньше, чем дозреют апельсины в моем саду.
ПАПАГЕНО. Послушайте, друзья…
ЗОРАСТРО. Ты лучше помолчи! Болтлив, как попугай, и мелешь языком впустую.
ПАПАГЕНО. Я вижу, справедливость торжествует…
ЗОРАСТРО. А кто сейчас получит нагоняй?
ПАПАГЕНО. Боюсь, что я.
ЗОРАСТРО. Не бойся — точно ты.
ПАПАГЕНО. На апельсинах мы остановились.
ЗОРАСТРО. Чтобы с повинной вы явились…
ТАМИНО. Простите, что?
ЗОРАСТРО. Чтобы с Паминой вы соединились, пройдите, принц, сквозь решето.
ТАМИНО. Пройти сквозь решето, просыпаться, проснуться…
ПАПАГЕНО. И все-таки при этом не прогнуться.
Внезапно свет гаснет. Гром и молнии.
13.
Тамино, Папагено.
ПАПАГЕНО. Ох, тьма кромешная. Возьмитесь за меня, а я возьмусь за вас, и будем пробираться.
ТАМИНО. Вопрос — куда?
ПАПАГЕНО. Куда-нибудь туда. Где есть убежище от Страшного суда.
ТАМИНО. Мой бедный птицелов, бессмысленно скрываться — в лесу среди зверей, в толпе среди людей.
ПАПАГЕНО. Я не могу на месте оставаться!
ТАМИНО (к небу). Ни времени, ни места, Амадей, не существует для твоих созданий.
ПАПАГЕНО. Согласен я, я восхищаюсь вами. Давайте флейту поскорей!
Тамино достает волшебную флейту, но тут появляются Оратор и Жрец с факелами в руках.
ЖРЕЦ.
Если слово — это дело,
если ум живет без тела,
странствуя в ночи,
главное — молчи!
ОРАТОР.
Если мочи нет очнуться,
если бесы правят бал,
если правильней прогнуться,
сохранив свой капитал.
Если всюду стукачи,
главное — молчи!
ЖРЕЦ.
Нет героев на болоте —
хлюпнет, пукнет и пройдет.
Не поем о Ланцелоте,
потому что дождь идет.
ОРАТОР.
Потому что на болоте
тошно нам, как в вертолете.
Хошь молись, а хошь дрочи,
главное — молчи!
ЖРЕЦ.
За терпение и кротость
за характер бархатный
ты узнаешь позу лотос
и Памины тайный космос
обретешь без страха ты.
ОРАТОР.
Только «волки» не кричи,
главное — молчи!
ЖРЕЦ.
И в конце концов за это
в царство мудрости и света
ты войдешь как свой.
И жена твоя Памина
тихо ляжет у камина,
слушая прибой.
ОРАТОР.
Папагено, спутник верный,
для своей летучей спермы
обретет сосуд.
Долго небу стыть в алмазах,
но к единственному глазу
слезы потекут.
ЖРЕЦ.
Записался в палачи?
Главное — молчи!
14.
Зорастро и жрецы.
ЗОРАСТРО.
В священном пальмовом лесу,
где олеандр щекочет ноздри
в моем чувствительном носу
и на часах полковник гордый
вновь поклонился колесу.
Весь мир подобен колесу:
что было прежде, то и будет.
За милосердие не судят.
В ночном, таинственном лесу
блуждают наши неофиты.
Жрецы и слуги Афродиты,
спросите, для чего пасу
я частную судьбу Тамино,
и я отвечу: половина
уже ложится на алтарь,
уже спешит жених желанный
своей животворящей манной
покрыть космический словарь.
Царица Ночи — разрушитель
всего, что строилось в веках.
На этих рыночных весах
лежат и глина, и строитель.
Кто укрепит вселенной храм,
когда нам угрожает хам?
Кто исцелит Царицу Зла
от паранойи вымысла?
Мы уповаем на Тамино,
его волшебный инструмент.
Когда раскроется Памина
и как не упустить момент,
подскажет наша пантомима.