Седой:
- А спортсмены?
Багурин:
- На них почему-то не действует, а может все дело в алкоголе. Он, как мне кажется, смягчает.
Седой, осторожно:
- Скажите, Багурин, вы когда-нибудь принимали наркотики?
Молчание в эфире. Седой долго жмет на кнопку вызова. Но ему никто не отвечает. Звучит тревожная музыка.
* * *
Ночь. Седой сидит возле костра, устроившись на коробках. Он пьет водку из горлышка бутылки и закусывает из открытой консервной банки.
Звуки ночного леса. Дремлющий Седой, Множество планов. Рассвет.
Седой подбрасывает в костер дрова. Греет на огне котелок, черпает из него дымящийся чай. Пьет из кружки, устраивается удобнее.
Тени, бегущие по лесу. Силуэт человека, подходящего к костру. Рука, снимающая помповое ружье с сучка, заряжающая патроны и направляющая ствол на дремлющего Седого. Выстрел.
Испуганное лицо Седого, открывшего глаза. Он встает и с удивлением осматривается. Вокруг плотный туман. Идет снег. Седой с удивление смотрит в кружку, которую все это время держит в руках. В отчаянии он швыряет ее на землю. Торопливо перебирает коробки, достает бутылку водки и срывает пробку. Поднимает бутылку ко рту, но нерешительно опускает ее на землю. Седой выходит к вертолету, осторожно обходит его вокруг. Все это время слышен нарастающий гул.
Седой, торопливо идущий в сторону реки. Он на ходу накидывает рюкзак (должно создаваться ощущение, что Седой только что подобрал его в лагере). Он идет вдоль реки, останавливается, слушает. Множество планов.
Седой всматривается вперед. В тумане видно подвижное тело, елозящее по камням. Седой осторожно прицеливается, пробирается вперед. Он встает в полный рост и подходит к телу Москвички, замершей спиной на рюкзаке. Ее лицо неподвижно, и на него уже легло несколько снежинок. Седой осторожно касается лица, проверяет пульс под скулой. Сбрасывает на землю рюкзак и развязывает шнурки на ботинках девушки. Разувает ее, затем раздевает. Седой укладывает девушку в спальный мешок, затем собирает ветки и разводит костер. Когда пламя разгорается, он раздевается и лезет в мешок. Костер, лицо Москвички, горячий шепот с пьяными наездами и панорамами, в конце полноценные планы реки, обмерзшие льдом камни.
Седой, греющий банку на костре. Он достает из рюкзака бутылку водки, делает глоток, после чего льет в рот Москвички. Она заходится в истошном кашле и пытается защитить себя руками.
Седой, протягивая банку:
- Закусить хочешь?
Москвичка, устало:
- Ты будешь меня бить?
Седой удивленно:
- Нет. Ну, разве что похлопаю по попке.
Москвичка:
- Меня много били.
Седой:
- Больше не будут.
Москвичка:
- Меня зовут Вероника.
Седой удивленно:
- Да? А меня - Пушкин, Майор Пушкин.
Москвичка:
- Смешная фамилия.
Седой:
- Не смешнее, чем твое имя.
Москвичка:
- Да, действительно.
Седой:
- Ну и что Вероника - Оглы? Ножками пойдешь или полетишь?
Москвичка:
- Я очень устала.
Седой, собирая вещи в рюкзак:
- Давненько я не носил женщин на руках.
Москвичка:
- Ты меня понесешь?
Седой:
- А ты что предлагаешь?
Москвичка устало жмет плечи.
Седой:
- Да здесь недалеко.
Он поднимает девушку на руки и идет вдоль реки. Множество планов.
* * *
Седой подносит девушку к вертолету, отворяет дверцу и, подняв, с трудом сажает в кресло погибшего пилота:
- Посиди-ка здесь.
Москвичка:
- А ты?
Седой:
- Я сейчас.
Седой аккуратно прикрывает дверь и идет к палатке. Седой оборачивается на звук за спиной. Приглушенный фонарем вертолета, это крик или вопль, но настолько сдавленный и слабый, что Седой не сразу-то и понимает. Москвичка прилипла белыми ладонями к потрескавшемуся стеклу и изо всех сил толкает дверь, пытается выбраться.
Седой, возвращаясь и открывая дверь:
- Ну, что за детский сад?
Москвичка, кидаясь на шею:
- Пушкин, родной! Не оставляй меня! Я очень тебя прошу.
Седой, смущаясь:
- Хорошо, хорошо.... Только ты это.... Застегнись, а то замерзнешь.
Седой берет девушку на руки и несет к костру. Кладет в огонь все, что есть. Пересаживает Веронику на коробку, пододвигает бревна, имитирующие мебель, и наваливает сверху камни.
Москвичка:
- Что ты собираешься делать?
Седой:
- Хочу тебя погреть.
Москвичка:
- А где моя одежда?
Седой:
- Будет тебе одежда, а пока жди. Есть хочешь?
Москвичка:
- От горячего чая не откажусь.
Седой:
- Тут, девочка моя, и заключается самая большая трудность. Понимаешь ли, пить воду мы не можем, а все остальное - без ограничений.
Москвичка:
- Нас не отпустят.
Седой уверенно:
- Отпустят.
Он смотрит, как алые языки лижут белеющие от тепла камни, слушает потрескивание сучьев.
Седой:
- Скажи.... Твои друзья, где они?
Девушка смотрит на Седого исподлобья.
Седой:
- Что это значит? Они погибли?
Москвичка:
- Я не знаю.
Седой:
- Они тебя бросили?
Москвичка:
- Оставили.
Седой:
- А как на них действовал препарат? То есть вода.
Москвичка, вздохнув:
- Плохо.... И всегда по-разному.
Седой:
- Как ты считаешь, это связано с концентрацией?
Москвичка:
- Возможно, а, может, и нет. Мне кажется, что стоит этому только начаться, дальше все идет само собой. Выбраться уже невозможно и чем дальше, тем больше.
Седой:
- Когда появился туман?
Москвичка:
- Что?
Седой:
- Послушай меня, девочка. Я выпил полкружки воды, и выпал снег, это в середине-то августа.
Москвичка:
- Зачем же ты экспериментировал?
Седой:
- Так уж получилось.
Москвичка:
- Мне кажется, что утром он слабеет, и туман кажется прозрачным.
Седой:
- Утром или после сна?
Москвичка:
- Когда просыпаешься. Иногда он почти не проявляет себя, а однажды я видела чистое небо.
Седой:
- Послушай, это, конечно, только предположение, но не связано ли его воздействие с туманом. Что если вещество проникает через кожу?
Москвичка:
- Да нет никакого тумана, Пушкин.
Седой укоризненно смотрит на Москвичку.
Москвичка:
- Ну, на самом деле нет.
Седой некоторое время смотрит на Москвичку, затем идет к палатке и извлекает из нее все лишнее. В ней остается один пенопропиленовый коврик. Ножом Седой вырезает квадратное отверстие в днище и, пристегнув полог, переносит прокаленные камни на образовавшуюся площадку.
Седой:
- Залезай, а то остынут.
Москвичка:
- Ты не уйдешь?
Седой усмехается:
- Хочешь, чтобы я бросил миллион долларов?
Москвичка делает вид, что не понимает, но вопросов не задает и без церемоний, расстегнув спальник и по-мальчишески сутулясь, исчезает за пологом. Седой:
- Как температурка?
Москвичка через полог:
- Не Африка, конечно, но уже тепло.
Седой:
- Погрейся, пока я отойду за дровами. Не бойся, я недалеко и ненадолго.
Седой:
- Ты поняла, что я сказал?
Москвичка коротко, со всхлипом:
- Да.
Седой отходит в сторону и постоянно считает вслух:
- Один, два, три... сорок....
Седой идет через кустарник и стразу же находит сухостой, достаточно невысокий, чтобы его сломать и достаточно толстый, чтобы его жечь.
Седой, подходя к палатке:
- Сто шестьдесят один, сто шестьдесят два, сто шестьдесят три.... Эй, Вероника?