Со слезами на глазах она стала прощаться с невесткой.
— Что случилось? — встревоженно спросила та.
— Мне не хотелось бы огорчать тебя, — сказала миссис Ландауэр, — но, наверное, я не смогу скрыть этого. Мой дорогой муж — да сохранит Господь его душу — только что скончался.
Миссис Ландауэр залилась слезами, а Силия посмотрела на новорожденного.
— Вы не должны уезжать, — наконец проговорила она. — Сейчас мы все здесь, под одной крышей: вся семья находится в этих стенах. Теперь вы должны постоянно жить с нами.
Так миссис Ландауэр осталась жить в западном крыле их особняка, куда было доставлено заблаговременно уложенное в гроб тело покойного.
— На кладбище поедем отсюда, — уведомила Силия миссис Ландауэр. — За гробом пойдет Арнольд. А вы останетесь со мной. Здесь же отслужим молебен, прочитаем каддиш по усопшему — наш дом станет домом скорби по нему.
Пока Силия наверху кормила младенца, миссис Ландауэр и Арнольд, сидя на жестких табуретах, принимали посетителей. На седьмой день, когда последний из них покинул особняк, Силия с ребенком на руках спустилась в холл.
— Ну вот, мы снова в своем доме, — произнесла она.
Арнольд огляделся. Это действительно был его дом, и он являлся его главой. В комнате, где стоял телевизор, в кресле сидела его мать, оплакивавшая постигшее ее горе, а соседнее крыло занимала жена с младенцем. Это была их семья, их мир. Его населяли две женщины, и каждая из них нуждалась в нем. В подобных условиях он, естественно, не мог позволить себе каждый день покидать дом и уезжать в свой офис в Вест-Энде, а потому продолжал заниматься делами в своем импровизированном кабинете в восточном, крыле здания.
Жизнь продолжалась. Арнольд унаследовал от отца приличную сумму денег, а Силия однажды намекнула, что настанет — и, возможно, довольно скоро — такой день, когда она снова допустит мужа на овальное ложе и распахнет перед ним свои объятия.
Сердцем женщин и всего дома была, конечно, детская. Ее обставили и привели в порядок заранее, за много недель, а для ухода за ребенком наняли специальную няню.
Поначалу миссис Ландауэр никак не могла привыкнуть к своей новой жизни.
— Чем же я заполню остаток своей жизни? — вопрошала она. — Да я ведь до самой смерти ничего не смогу делать! — Она была весьма нетороплива в своих раздумьях. — Так, поняла, — наконец проговорила она. — Я что-нибудь свяжу для маленького. Что ему нужно?
— Ничего, — ответила Силия. — Все необходимое я заказываю в магазинах. Они даже образцы товаров присылают на пробу. Так что ему абсолютно ничего не нужно.
И все же миссис Ландауэр связала внуку свитер.
— Не могла утерпеть и все же связала ему вот это, — извиняющимся тоном проговорила она, протягивая его Силии.
— Он совершенно ни в чем не нуждается, — повторила молодая женщина, принимая подарок.
В тот же вечер после купания младенца миссис Ландауэр поднялась в детскую.
— О, — воскликнула она, — он не носит мой свитер.
— Он ему великоват, — объяснила Силия.
И протянула свитер назад свекрови.
— Что же мне с ним делать? — в смятении спросила женщина.
— Можно отослать в Израиль, — сказала Силия. — Какое-нибудь дитя будет ему очень радо.
Миссис Ландауэр села и заплакала.
— Что же мне делать? — взывала она к невестке, но Силия хранила молчание. — Теперь я нескоро дождусь своего конца, — продолжала причитать женщина. — У меня был хороший муж — пока был жив, он ни в чем мне не отказывал, упокой Господь его душу. Я осталась совсем одна, никому теперь не нужна.
— Это не так, — резонно возразила Силия. — Вы не одна. У вас есть семья, есть сын, а теперь еще и внук. Вполне достаточно, чтобы ради этого жить. Если вы чувствуете, что должны что-то делать, почему бы вам не вязать для стариков? Пожилые люди часто мерзнут зимой. Вам надо вязать для них шарфы.
— Прекрасная идея! — неожиданно просияла миссис Ландауэр. — Так и поступлю. Бедняжки! — сочувственно проговорила она. — Буду сидеть здесь в окружении своей семьи и на склоне лет вязать шарфы.
— Вот и хорошо, — коротко произнесла Силия. — Значит, договорились. Завтра я закажу вам шерсть.
— Только сначала тоже пусть пришлют на пробу, — настоятельным тоном проговорила миссис Ландауэр. — Старикам так трудно угодить. Мне придется с особой тщательностью подбирать шерсть.
Арнольд целыми днями не вылезал из своих комнат. По вечерам он спускался в холл, где стоял телевизор и сидела его мать, занятая вязанием. Силия тоже спускалась и садилась рядом. Он смотрел поочередно то на жену, то на мать, и мысли его постепенно переходили с обеих женщин на спавшего в детской ребенка. Этого ему казалось вполне достаточно. И все же поначалу он изредка вспоминал тот мир, который остался за пределами дома и в котором он жил раньше. Его мысли возвращались к дням до, рождения младенца, когда он имел возможность делить с женой супружеское ложе. Он вздохнул. У него не было полной уверенности в том, что те дни были более счастливыми.