Замер, медведь меня пока не заметил. Стоит ко мне задом в пол оборота. Увлеченно копается в болотном мху. Это он корни аира болотного копает, они позволяют зверю быстрее набрать жир, так необходимый для долгой зимней спячки.
В природе медведь занимает индивидуальные охотничьи участки и остаются на них, как правило, до конца жизни. Соперников изгоняют, но практически всегда избегают прямой встречи с человеком.
Явно это наш старый знакомый, которого заметили с вертолета и он же приходил знакомиться ночью к нам. Мы уже десятый день находимся на его территории, он нас прекрасно чует и слышит, но почему-то не уходит. Все понятно тут его плантация корней и пока он не доберет нужный вес, не уйдет. По поведению нашего мишки пока прямой угрозы нет. А так, ли это? Я своим выходом на открытое пространство, вляпался. Любой зверь, увидев удаляющегося животного или человека, воспримет его как объект охоты. А на открытом месте у меня практически нет шансов. При преследовании медведь на коротком рывке может догнать лошадь, а человека тем более. Зачем рисковать? Пока преимущество на моей стороне. Зверь меня не чует и не видит. Я могу спокойно выбрать место и приготовиться к стрельбе. В руках у меня проверенное и пристрелянное оружие и десять патронов обойме. Да в кармане резервных, пять патронов. Принимаю решение отстрелять зверя, правда, в обойме у меня оболочечные патроны, со стальным сердечником. Они имеют неприятную особенность «шьют», то есть если пуля не попадая по кости, то проходит на вылет, в таком состоянии зверь имея даже несколько ранений способен достать охотника. Что периодически и случается. Для точной стрельбы стоя, необходим упор, оглядываюсь. Вокруг редко, редко стоят хилые, чахлые сосенки которые тут уже растут минимум лет двести. Выбирать не из чего. Подхожу к ближайшей. Встал твердо, устойчиво. Оперся на ствол дерева. Прицелился. Дистанция идеальная, промазать не должен, оружием владею хорошо. Свято чту науку старых охотников по тайге не ходи с загнанным патроном в патронник. Из-за этого себя покалечило и поубивало не мало охотников. Патрон досылается только перед самой стрельбой.
Передернул затвор, громкий лязг метала разнеся над болотом, медведь не среагировал, увлечен раскопками. Спокойно прицелился, как в тире, под обрез грудной мишени. Карабин то боевой. Выстрел. Медведь прекратил копаться и развернулся в мою сторону. Выстрел. Зверь на махах пошел на меня. Практически без интервала, постепенно смещая мушку по ходу зверя стреляю еще три раза. Считаю патроны. И понимаю, что из пяти выстрелянных патрона, смазал все. Не попал ни разу, а пол магазина уже нет. Прекращаю стрелять. Медведь в двадцати метрах. Остановился, меня не видит, смотрит на кромку леса, где продолжает рубить путик сын. И тут меня начало трясти реально. Если он пройдет меня, то расправиться и с сыном. По взгляду медведя понимаю, он меня не видит. Он шел на звук выстрела. На мне старенький застиранный геологический костюм, в простонародье - энцифалитка. По цвету она идеально сливается с болотной осенней травой. Не шевелюсь, смотрю мимо зверя, желудок подперло прямо к горлу, не понимаю почему мажу. Около медведя появилась наша собака. И так ласково не громко на него лает и виляет хвостом как будто говорит «Я же своя, мы же знакомы». Зверь на собаку не реагирует. Видимо поймал мой запах и медленно поворачивает низко опущенную голову, встречаемся взглядами. Взгляд тяжелый из под лба, навалилась дурнота, затошнило. Повеяло запахом смерти. Начал подниматься на дыбы, огромный. Понимаю это мой последний шанс. Что случилось с мушкой, сбит прицел, значит надо целиться по стволу, в середину туши. Сильно тошнит, муторно. Знаю, промажу один прыжок и все!
Зверь выпрямился, Боже какой огромный!
Стреляю, два выстрелами, зверь как-то вяло, замедлено начал опускаться на передние лапы и побрел не прямо на меня, а по касательной. Но расстояние сокращается. Сердце бешено колотиться, кровь бьет по вискам. Но понял оба раза попал. В обойме три патрона. Веду стволом, целюсь под ключицу, в расчете что пуля прошьет все тело в длину и обязательно зацепит кости. Стреляю, зверь ложиться у моих ног, поднимает и опускает голову, пасть в диком оскале. Стреляю в упор. Последними патронами и мажу. Затвор застыл в открытом положении. Лезу в подсумок, а он маленький для мелкашечных патронов. Патроны для карабина, застряли, пытаюсь зацепить. И в этот момент я вспомнил «все» и Бога и мать и свое раздолбайство. На зверя не смотрю, что толку. Наконец ухватил, сначала один патрон, затем второй вогнал в магазин, передернул затвор. Поднял глаза. Зверь лежит, передние лапы вытянуты, голова лежит на лапах, повернута в мою сторону, уши обвисли, шерсть на загривке не поднята. Все конец. Пауза, стою, состояние ни какое, дурное. На всякий случай делаю контрольный выстрел. Пуля проходит насквозь. Из выходного отверстия ударил фонтан крови, поднялось облачко пара, как душа отлетела. Меня рвет. Сзади услышал чавкающие в болотной жиже шаги, идет сын, улыбается. Еще из дали спрашивает «Что частил, мясо что ли?» Подошел. Увидел тушу медведя, улыбка сползла с лица. Помолчал, потом добавил. «Тоже мясо, собак кормить будем». Вяло подумал «Каких собак, эту суку, которая меня только, что сдала медведю». Но в слух ни чего не сказал. Постояли, но надо работать. Шкуру снимать, тушу разделывать, под мясо ставить лабаз. Подошли взялись за лапы, я за переднею, он за заднею, попытались перевернуть зверя на спину. Даже с места не сдвинули, весит больше трехсот килограмм. Надо ваги рубить. Срубили ваги, положили упоры. Я встал на прежнее место, широко расставил ноги, краем глаза отмети оскаленную пасть медведя. Захватил переднею лапу, сын выжимает тушу. Я напрягся и потянул из всех сил. И в этот момент, прямо между моих ног раздался лязг зубов. Ни разгибаясь, стоя на зыбкой болотной почве, прямо с места через тушу медведя делаю прыжок на метра три, волосы на голове стоят дыбом. Сзади, слышу хохот, оборачиваюсь, если бы не болотная жижа сын бы наверно катался по земле. На том месте, откуда я совершил победный олимпийский прыжок стоит моя сука, виновато виляет хвостом, и щериться как бы улыбается, а из пасти торчит клок медвежьей шерсти.