До самого вечера император просматривал свои же указы, откладывая те, что вызывали сомнения. А таких было большинство. Вот почему с кочевниками до сих пор не заключен мирный договор, а под указом о предоставлении льгот богатейшему торговому Дому уже стоит его подпись? Хорошо еще печать Совета не поставлена, а значит, пока закон силы не имеет. И так во всем. То, что направлено на усиление влияния отдельных Домов, подписывалось в первую очередь, а действительно нужные, например, о новых правилах межевания или поддержке ветеранов армии, годами пылились на столе.
Костя быстро рассортировал неподписанные указы, отложил те, что нужно проверить, те, что следует подписать быстрее, и те, что подписывать не стоит вообще. На некоторых поставил знак вопроса. И снова покрутил в пальцах стило. Все было запущено настолько, что становилось страшно. К тому же настораживали огромные суммы, идущие на содержание двора.
Он снова взял досье на своего младшего. Судя по всему, его не готовили к роли императорского инкубатора. Зато хорошо обучали быть достойным омегой, управлять собственным маленьким хозяйством.
Раэль наблюдал за действиями императора, все больше недоумевая. Никогда раньше этого не было. Ленивый правитель не желал работать, любимыми развлечениями были пытки, охота и посещение гарема. А теперь его как будто подменили. Грамотные вопросы приводили в недоумение, а попытка разобраться вызывала странное чувство – желание помочь. И это ненавистному императору, которому он служил только потому, что иначе убьют любимого, пусть уже не принадлежащего ему. Ведь рабу не положено иметь супруга.
Костя потянулся, с удивлением заметив, что уже стемнело. Желудок настойчиво намекал на ужин, а спину и плечи ломило от напряжения.
– Массаж бы, – мечтательно протянул он, – интересно, а те мальчики из ванной умеют его делать? Все, хватит на сегодня.
Император решительно встал и глянул на секретаря.
– Передай моему супругу, что ужинать мы будем вместе, и можешь сегодня отдыхать.
И ушел, провожаемый недоуменным взглядом Раэля.
***
Лилль нервничал, сидя на диванчике и ожидая своего альфу. Прошло уже несколько дней, как он очнулся, но до сих пор ни разу не наказал. Более того, старший даже не каждую ночь брал его на ложе. Да и к соитию готовил теперь долго и с нежностью. Вчера Лилль даже смог кончить – редкий случай для него.
Мальчик снова глянул в сторону двери. Вот бы альфа пришел попозже и сразу лег спать! Но надеждам не суждено было сбыться, и вскоре супруги уже сидели за накрытым столом. Лилль ел осторожно, маленькими кусочками, привыкнув к тому, что он не должен наедаться досыта.
– Ешь больше, – недовольно проговорил Костя, – что ты как неродной?
И поморщился, увидев, как торопливо схватил кусок мяса младший. Поведение мальчика начинало напрягать. Постоянный страх и боязнь сделать что-то не так накладывали свой отпечаток на поступки омеги, а желание угодить альфе вообще выбивало из колеи. Эта покорность раздражала, гордость будущего создателя и родителя отсутствовала напрочь. Похоже, это было почти повсеместным явлением. Император повел уставшими плечами, мечтая, чтобы кто-нибудь размял их.
– Вы устали, мой господин, – прошептал омега, – вам помочь? Я немного умею…
– Да, пожалуйста, Лилли, – кивнул Костя, подставляясь под нежные руки супруга, – дела империи в плачевном состоянии. А тут еще и в Императорском дворе полный бардак. Непонятно, куда уходят деньги, рабы работать не хотят, только под страхом наказания. Скажи, малыш, а ты мог бы разобраться с этим?
– Не знаю, – совсем тихо проговорил Лилль, – меня учили заниматься домом, но не в таких масштабах.
– Попробуй, хорошо? А я тебе в помощь вызову твоего оми. Про него говорят, что он образцово содержит дом.
Оми, его оми будет здесь! О таком юный омега даже и не мечтал. Отец не посмеет отказать императору, а Лилль так соскучился по нежным рукам оми.
– Спасибо, мой господин! – выдохнул мальчик.
– Ну и славно. Пойдем спать. Я что-то устал.
В постели Эрми подтянул к себе теплое тело мальчика, уткнулся в мягкие волосы и удовлетворенно вздохнул.
– У тебя скоро течка, – проговорил он, – запах изменился.
– Да, мой господин, – чуть кивнул Лилль.
– Я хочу еще раз попытаться зачать дитя.
– Да, мой господин, – голос мальчика дрогнул.
Было страшно. Он помнил тянущую боль после оплодотворения и резкую, когда кокон выходил из его тела.
– Только сначала тебя пусть осмотрит лекарь. Я не хочу повторения прошлой трагедии. Нам ведь нужны здоровые дети, да, малыш?
– Да, мой господин.
Император быстро уснул, а Лилль еще долго лежал, глядя в темноту. Если он понесет, то мечта о маленьком послаблении рухнет. Никто не позволит заниматься делами омеге, вынашивающему дитя императора. Может, завтра лекарь скажет, что для зачатия еще слишком рано?
Но надеждам не суждено было сбыться. После осмотра Лиллю сказали, что в ближайшую течку он может понести. Лекарь стоял у стола, за которым расположились члены Большого Совета. Император постукивал стилом по поверхности, поглядывая на закутанную, согласно обычаю, в покрывало фигурку мужа. Эрми уже объявил об аресте канцлера по обвинению в государственной измене и успел резко пресечь шепотки альф, когда лекарь доложил о состоянии императорского супруга.
– У младшего супруга все хорошо, государь. Он готов к зачатию.
– Создание кокона не принесет вреда его здоровью?
Император скользнул взглядом по младшему, напряженное тело которого, говорило о его страхе.
– Создание – сложное дело, государь. Но все омеги способны к этому действию. Другое дело, что вашему супругу будет очень тяжело создать кокон в эту течку.
– Почему?
– Он слишком юн, государь. После прошлого выкидыша тело как следует не восстановилось. Но зачать и выносить здоровый плод он способен, другое дело, что его организму будет нанесен серьезный ущерб.