— Миссис Адамс, я пришел попрощаться с вами и пожелать вам приятного путешествия.
— Это сверх того, что я ожидала, мистер Джефферсон. Могу ли я дать некоторые пояснения о ведении здесь хозяйства?
— Я был бы рад сохранить всех слуг, каких вы можете рекомендовать, миссис Адамс. Хочу вас заверить, что никто не даст мне больше удовлетворения, чем возможность оказать услугу мистеру Адамсу, вам или любому члену вашей семьи.
— Спасибо, мистер Джефферсон.
Джефферсон наклонился вперед:
— Я хотел бы особенно поинтересоваться в отношении мистера Джона Куинси Адамса. Нравится ли ему пребывание в Берлине? Не хотел бы он остаться там?
— Я ожидаю, что Джон Куинси возвратится в Америку.
— В таком случае вы должны выразить ему мое самое искреннее уважение. — Джефферсон встал и протянул руку. — Семья Джефферсон всегда будет помнить вас с любовью.
Рассказав о встрече Джону, она добавила:
— Король умер, да здравствует король! Как ты думаешь, придет ли день, когда мы сможем ответить ему с любовью?
— Если он не развалит страну за время своей администрации, — сказал мрачно Джон. — Или же он станет президентом.
Никто «не снял» голоса в пользу Аарона Бэрра; он и Джефферсон получили одинаковое число голосов — по семьдесят три голоса. Выборы переместились в палату представителей, которая должна была выбрать одного из них на пост президента. Хотя всем было известно, что Бэрр выставлял свою кандидатуру на пост вице-президента, он отказался снять свое имя при голосовании на пост президента. Многие твердолобые федералисты в Конгрессе помогали создать трудности, голосуя за Бэрра как президента, Джон опасался оппортунизма Бэрра, во многом более опасного, чем уклончивость Джефферсона.
Наступило 13 февраля 1801 года, день отъезда Абигейл. Она встала на заре, оделась и уже рано утром была готова к поездке. Она открыла переднюю дверь, спустилась по ступеням вниз и стояла, рассматривая еще не достроенный президентский особняк. Она вспомнила, как вместе с Джоном путешествовала по Мэриленду и почтенный седой мужчина попросил, чтобы его допустили к президенту. Он вошел в комнату, вежливо поклонился и сказал:
— Сэр, я прошел много миль с определенной целью. Это ваша леди?
Джон ответил:
— Да, это миссис Адамс.
Мужчина был в восторге:
— Сегодня утром я сказал своей жене, что я пойду, а она ответила: «А ты не боишься?» — «Нет, — сказал я, — почему ты думаешь, что я напугаюсь пойти и увидеть своего отца?»
Облик отца со временем меняется. Лицо идеала никогда. Они внесли в это свой вклад. Это была приятная, благодарная мысль.
Абигейл и Джон попрощались спокойно в уединении своей спальни. Он прижал ее к себе, погладил ее волосы, поцеловал в обе щеки.
— До свиданья, дорогая. Через несколько недель мы вновь будем вместе и больше не расстанемся.
— Это и есть горячо желаемая цель.
На ступеньках портика, наблюдая отъезд Абигейл, собрались ее племянники, несколько друзей и слуги. Джон помог ей сесть в карету. Сюзан и Луиза расположилась на заднем сиденье. Кучер ударил кнутом. Лошади взяли с ходу. Раздались прощальные крики. Абигейл высунулась из окна помахать платком и увидела Джона; он стоял на ступенях и махал ей, его глаза были печальными, но плечи выражали решимость.
По мере того как карета удалялась к Балтиморе и фигура Джона Адамса становилась все меньше, перед ее глазами возникал другой облик, столь же живой и реальный, каким она видела его в то утро. Она сидела на своей кровати в пасторском доме в Уэймауте, писала письмо кузине Ханне Куинси, сообщая ей, как трудно обрести друзей, и вдруг услышала зов сестры Мэри снизу: «Нэбби, пришел Ричард. С друзьями. С этим адвокатом из Брейнтри».
Она спустилась, пританцовывая, по лестнице, увидела Джона Адамса; он стоял в библиотеке ее отца и держал два открытых тома, заглядывая то в один, то в другой. Застигнутый врасплох, Джон Адамс повернулся, и на его щеках появился румянец. Он протянул к ней руки, в каждой руке было по тому.
Ее жизнь началась.