Дерьмо не унималось и множилось! Пацану захотелось вернуться в другую сторону.
Сознание Сверкунчика больше не прояснялось, он не был на связи.
Зато ученик уступал в силе своему учителю. Я ухватил его и заставил идти в нужном мне направлении.
Что бы там не творилось в голове Сверкунчика, всё опять изменилось, когда мы приблизились к зданию. Он снова выплыл и стал послушным. И сильно раскаивался в своём проступке. Он знал, что происходит с его телом, а пока он снова был у руля, то поспешил рассказать, что когда он коснулся белого столба, в него вселился дух того, кто погиб много веков назад в беспощадной войне с Властелином. Этот павший в прошлом герой принадлежал к народу, которому грозило полное истребление, но он был полон решимости сражаться до последнего.
В столбах были запечатаны тени павших, и основной целью мемориала было увековечить память о них. Нападение на живых при контакте не было намеренным, но таков оказался результат на практике. Неравнодушный человек мог подойти к столбу, прикоснуться и провести время с павшим героем или ушедшим возлюбленным.
Внешне всё оставалось безупречным, а вот мемориалы — не очень. Неизвестная сила на протяжении столетий медленно их извращала.
Мы со Сверкунчиком добрались до комплекса, в лунном свете поднялись по ступеням и вошли внутрь.
Зал, который слышал арию Гоблина, по-прежнему служил убежищем эха. И он, не знаю уж как, был ярко освещён. Свет был почти болезненным, и эхо, казалось, звучало резче, чем раньше.
Сверкунчик несколько мгновений пытался вырваться, но его усилия были тщетны. Затем, сила этого места победила одержимость, и парень снова стал обычным салагой Сверкунчиком из Трубы, возмущённым избыточным контролем и самоуправством со стороны летописца и костоправа Чёрного Отряда.
Кстати, у меня нет учеников в ремесле летописца. Мы решили, когда такой кандидат появится, его следует готовить к роли офицера.
Сейчас мне бы пригодился заместитель летописца. С каждым месяцем я становлюсь мрачнее, и увереннее в том, что дни мои сочтены. Но перспективы когда-нибудь увидеть заместителя довольно призрачны. Из всех членов Отряда, которые, насколько мне известно, умели читать и писать, были Одноглазый с Гоблином, и никто из них не потянет, а также будет скверным хронистом.
Остальные держали в тайне свою грамотность. Мало кто хотел подобную работу.
Зал прекрасно изгнал одержимость Сверкунчика.
Мы вернулись к моей повозке ещё до рассвета, я был на серьёзном нервяке, но ожидаемая туча Взятых так и не появилась.
Я наблюдал только одинокий ковёр-самолёт медленно пролетавший мимо заходящей луны.
Второй пациент пропал, понятия не имею, что с ним стало. Как и Булка, он просто исчез.
Наверное, они где-то на этом кладбище, либо умерли либо одержимы. Лейтенант не позволил искать, не собираясь терять ещё людей.
Все пропавшие были новобранцами из Трубы. Наш начальник серьёзно жалел, что разрешил большей части из них вступить в Отряд.
Как только стало достаточно светло, мы со Сверкунчиком запрягли кобылу и двинулись в путь, ожидая в любой момент, что за шиворот посыпется дерьмо.
Я шёл, ведя кобылу под уздцы, Сверкунчик ехал в повозке и спал. Его очередь идти будет позже, а я, вероятно, не усну, потому что жду, когда Госпожа жахнет молотом.
Мы миновали это печальное и странное место, не привлекая внимания наших врагов. Может быть, их внимание было отвлечено чем-то другим. Возможно, Шёпот не достаточно выздоровела для продолжения.
Я размечтался, что Госпожа немного остынет, отлично зная, что предъявленный счёт сохранился, и по долгам придётся платить.
Мы догнали Отряд на марше два дня спустя. Меня сразу же потащили лечить накопившиеся мелкие травмы, которыми, в моё отсутствие должен был заняться Одноглазый.
Команда Ильмо нашла конец дороги.
Теперь нам придётся снова прокладывать свою.
А затем пришла тяжёлая новость.
Один из тех парней, которые ходил на охоту, пока мы пересекали мемориал, странный человечек по имени Резчик, с трудом вышел к нам, чтобы предупредить, что за спиной у нас на дороге находится полк имперской пехоты, который быстро приближается, потому что мы расчистили для них путь.
Так значит. У этой злой женщины есть ещё стрелы в колчане.
Этим войскам ещё придётся пройти мимо тех, кто ушёл раньше. Может, им не так повезёт, как нам. Может, они сделают что-нибудь глупое, например, попытаются дать отпор.
Надейся, стоя на краю могилы, Каркун.
Надежда умирает последней.