Руку в маршальской перчатке.
Король Эттон даже хотел было уничтожить картину, но так и не осмелился подойти к ней достаточно близко. Незримая рука казалась вполне живой. Плотной. Король Эттон даже видел, как лоснится в свете свечи кожаная перчатка. Стоит ему приблизиться, и невидимый маршал наверняка воплотится, чтобы нанести удар нарисованной шпагой. Смертельный удар.
Что? Нарисованной шпагой нельзя никого заколоть? Это вы эльфов не знаете. Эльфы — они такие… чем угодно зарежут, не поглядят, что король.
Эттон долго думал, кого бы послать уничтожить страшную картину, но так и не нашел подходящего человека. Вот некому доверить, и все тут. Не герцогов же просить! А кого угодно другого… пойдут ненужные разговоры, только их сейчас не хватало. Еще сумасшедшим объявят. Эх, был бы рядом верный Тамб… предатель проклятый!
По этой же причине король так и не подыскал себе новую любовницу. Прежняя наверняка была агентом секретной службы, а то и вовсе шпионкой маршала Эрдана, но как узнать, не меняешь ли одну шпионку на другую? Как?
В голове мутилось, мысли мешались, необходимость быть постоянно настороже изматывала до крайности, до женщин ли тут? Конечно, когда спишь не один, не так страшно, но если есть шанс уложить с собой в постель врага… наверное, лучше вовсе спать не ложиться!
Нельзя не спать вечно. Даже если очень страшно. Даже если почти свихнулся от страха. Рано или поздно сознание не выдерживает и отключается. Король Эттон забылся тяжелым сном, едва коснувшись подушки. И во сне ему привиделся маршал Эрдан. А что еще могло ему привидеться?
Маршал въехал прямо в окно, верхом на своем белом скакуне.
Ты бездарность, Эттон! — загремел этот снящийся маршал Эрдан. — Ты абсолютное ничтожество как живописец! Ты даже не знаешь, где тень у шпаги!
— А ты… знаешь… знаешь? — заикаясь от страха, пробулькал трясущийся Эттон.
Не то чтобы ему это было так уж интересно, особенно в сложившихся обстоятельствах, просто это было единственным, что пришло в голову, — во сне он боялся маршала еще больше, чем наяву.
Конечно, знаю, — ответил маршал и, выхватив шпагу из картины, наискось перечеркнул ею грудь Эттона. — Вот где ее тень!
Эттон скосил глаза себе на грудь и с ужасом обнаружил, что ее перечеркнула широкая кровавая полоса. Никакой боли не было, но его величество почувствовал, что начинает разваливаться на две половины. Верхнюю и нижнюю. Судорожно вцепившись руками в бедра, он кое–как удержал ненадежный верх на ускользающем низе. Ужас сковал его смертным холодом. Он открыл рот, чтобы закричать, и изо рта хлынула ледяная черная кровь.
А ты, оказывается, уже мертвый… — презрительно бросил маршал Эрдан, и Эттон почувствовал, что и впрямь умирает.
— Я мертвый, потому что ты убил меня, гад! — проскулил Эттон, с ужасом глядя на страшного маршала.
Я? — прогремел маршал Эрдан. — Ты сам убил себя, ничтожный предатель, трусливый мелкий завистник, впустую погубивший свой талант. А я всего лишь показал тебе, где у шпаги бывает тень! Тень шпаги — кровь, которую она проливает! Эта кровь не должна быть невинной!
Эттон был несказанно благодарен вырвавшей его из сна руке. По сравнению с тем ужасом, что ему приснился, такая мелочь, как не предусмотренная этикетом попытка потревожить священный королевский сон… нет, право слово, мелочь!
«Может, служанка осмелилась? Я даже не стану ее казнить. Может, я даже позволю ей ублажить меня. Или просто уже утро?» — с надеждой подумал он, открывая глаза.
В спальне было темно. Так темно, что король Эттон на миг всерьез задумался о том, открыл ли он вообще глаза. А если открыл — не ослеп ли. Тьма была столь полной, что казалась нарисованной. Нарисованной прямо на зрачках густым тяжелым маслом.
В следующий миг король Эттон осознал, что в спальне кто–то есть. И это отнюдь не служанка, решившая на свой страх и риск пробраться в королевскую постель. Кто–то чужой.
Чужой? Да кто же здесь может быть, кроме… кроме…
— Не пугайтесь, ваше величество, — прозвучал негромкий, приятный голос из темноты. — Мы не причиним вам зла.
— Кто ты?! — прохрипел король, пялясь в непроглядный мрак и от ужаса не сознавая, что звучащий голос вовсе не похож на голос маршала Эрдана.
— Нас несколько, — откликнулся голос. — О ком именно вы спрашиваете, ваше величество?
— О… обо всех… Кто вы? Что вам надо?!
— Мы те, кому вы не заплатили, ваше величество, — ответил голос. — А чего нам надо… думаю, и так понятно. Чтобы вы исполнили обещанное. Мы не привыкли работать задаром. С того момента, как в условленном месте должен был появиться курьер от вашего величества с заранее оговоренной суммой, прошло три лишних дня. Нам кажется, что мы ждали достаточно. Вы простите, ваше величество, мы видим, что у вас трудности, но мы наемники, а не благотворительная организация. Извольте расплатиться.