— Ты посмотри на это, в него как будто демон вселился, — усмехалась Аделаида на ухо Веавину.
Молодой парень задумчиво потер подбородок, не отрывая глаз от Маркела и обратился к сестре:
— Ты, это… ночью ничего не слышала?
— А что я должна была услышать, когда я спала?
— Хмм… ну, не знаю. Просто сегодня ночью я заметил, что этот парень… разговаривает с самим собой.
— Да, он странный. Но все мы иногда разговариваем сами с...
— Ада, буквально! — шепотом воскликнул Веавин. Он оглянулся по сторонам и отвел сестру в дальний угол комнаты. — Перед мальчишкой в прямом смысле сидел еще один человек как две капли воды на него похожий!
— Тебе надо как следует высыпаться, — усмехнулась Аделаида с сарказмом. — Не может быть такого. Возможно, он болтал со своей подружкой.
— Никогда не замечал за ней привычки разговаривать мужским голосом, — наигранно озадачился Веавин. — К тому же, я никогда не видел, чтобы она выходила из стены…
— Из стены?! — прыснула Аделаида.
Веавин поднес палец к лицу и потряс им перед нервно сомкнутыми губами. Он аккуратно обернулся через плечо и заметил на себе взволнованный взгляд Маркела.
— Обсудим это позже, — шепнул младший Нестер. — Сейчас это небезопасно. Но скажу тебе вот что: с этим парнем явно что-то не так.
Через несколько минут в комнату явился Рун и застал Джевила в позе, где он, стоя на одной ноге, поднял вторую идеально вертикально полу, прижимаясь корпусу к своему бедру. Маркел стоял спиной к появившемуся в комнате капралу и тот не смог удержать себя от искрометного взгляда в сторону его подтянутых ягодиц; глядя на филейную часть своего подопечного и возможности его тела, Фростера одолела глубокая досада из-за провалившейся попытки затащить юношу в отдельную комнату в его собственной гостинице. Маркел опустил ногу, выгнулся назад всем телом и бесшумно как крыло совы совершил плавное колесо назад на идеально прямых руках, перекинув ногу одну за другой. Рун закусил губу, обращая обиду в ненависть, через силу заставил себя оторваться от завораживающей гибкости Маркела и громогласно выкрикнул:
— Джевил! Какого шершня ты тут творишь?!
Маркел элегантно развернулся на каблуках, оставив ноги в скрещенном положении и тупо уставился на Фростера.
— Эм… я разминаюсь, сэр, — ответил ему удивленный юноша так, будто это было неочевидно.
— Сейчас же заканчивай эту… этот… — Рун мямлил, пытаясь одновременно отгонять от себя похотливые каламбуры и подбирать нужные слова, но вместо этого сорвался и выпалил, на секунду позабыв о своих картавых комплексах: — Прекрати тут сверкать своими полнолуниями! Ты здесь в Оплоте Смерти, а не в притоне разврата! Бесстыдник! Меня от тебя тошнит! Раздвинул тут свои копыта и пляшет… тьфу!
Фростер с кислым выражением лица удалился из комнаты, оставив Маркела и прочих еще более удивленными, чем до его появления.
— Не могу понять, он трезвый или еще нет? — шепнула Селин, подтягиваясь к уху Маркела, на что тот только пожал плечами.
На этот раз приготовление пищи было поручено подруге Маркела, и тут довольны остались не только новобранцы, но и сам капрал с сержантом. Винсент восхвалял стряпню Селин не только от своего лица, но и от лица Руна, который ворчал при каждом лестном высказывании своего сослуживца. Но сколько бы рыжий капрал не строил кислое лицо, он не мог отрицать – завтрак был поистине удивительный; он и не знал, что из крупы можно сотворить подобный шедевр.
После завтрака сержант с капралом оседлали вороных коней и вывели новобранцев за ворота Оплота Смерти с огромными и тяжелыми рюкзаками. Винсент, распрощавшись с Фростером, пришпорил своего благородного мерина и понесся прочь в сторону Вестхольма. По линейке из новобранцев ветерком пронеслись шепотки и догадки, куда он поехал и зачем, и в ту же минуту Рун провозгласил громко и отчетливо:
— А ну заткнулись!
Рядовые замолчали, обратив все внимание на капрала. Селин с Маркелом, стоявшие в самом конце, заметили, что к Фростеру вернулось то самое его выражение лица, присутствующее на нем в тот самый момент, когда он впервые пересек порог гостиницы “Дурное Знамение”. И эта физиономия являлась настоящим дурным знамением, ибо то был знак, оповещающий новобранцев о том, что перед тем, как начать проводить учения, капрал с утра слегка клюкнул. Однако, никто из новобранцев этого не заметил и почти все сочли это выражение за обыкновенное лицо, данное Фростеру природой.