Во вращавшейся восьмерке два паука исполнили нечто безумно концептуальное о вкусной и здоровой пище.
Все это напоминало какой-то хаос: сваленные в кучу номера, странное впечатление оставалось от этого выступления.
Далее были пауки садовники в номере четверка кубков, и настоящее морское сражение в номере десятка мечей — в нем участвовали чуть ли не все актеры театра.
— Паук номер 187 исполнит нам номер, — Кукбара выдержала паузу, — хозяйка! Ох, это мой любимый номер.
Из-за кулис, судя по всему, выпихнули, абсолютно седого паука.
— Завсегдатаи знают, чем оканчиваются особые номера? — ласково спросила Кукбара. Зал взревел.
— Не в моих правилах изобличать, но сегодня я отступлю от этого.
Кукбара взмахнула хлыстом и громко щелкнула.
Паук трансформировался в Эдгара. Я ахнула, захотелось сбежать. Алкоголик был жалок и бледен, он знал, что его ждет, и я догадалась об этом.
— Хозяйка не злится на тебя сегодня. Ты — хороший, преданный паук, и знаешь правила.
Эдгар кивнул.
— Тогда получи, — Кукбара тонко улыбнулась и, раскрутив хлыст, опустила его на жертву. Эдгар мгновенно исчез, не оставив и мокрого места.
Мне хотелось верить, что он не умер, что это просто такой спецэффект, но некто мудрый внутри меня прекрасно знал, что к чему.
— Представление окончено, — в полной тишине объявила Кукбара. Она наслаждалась тишиной более, чем аплодисментами.
— Еще! — послышался робкий голос, — который почти сразу перерос в рев толпы, — Еще! Еще!
— Хорошо, — мягко согласилась Кукбара, — последний номер, — она достала из рукава колоду и подняла первую карту.
— Перевернутая десятка жезлов.
На сцену выкатился паук, я и не знала, что они могут плакать. Этот не рыдал, из его глаз просто катились слезы. Два ассистента так же роняли слезы молча. Первый паук взял в лапы какую-то тяжелую плиту. Ассистенты сверху стали ставить другие тяжелые предметы. Паук держался.
— Остановитесь, — не выдержала я, — Они же его раздавят!
Пауки обратили на меня три раза по восемь полных ужаса и муки глаза, и продолжили свой труд. Почти сразу после этого первый паук не выдержал, и тяжелая груда обрушилась на него.
Я смотрела на это и не верила своим глазам: толпа неистовствовала!
— Под сиденьем вы найдете карту, сохраните ее до завтра.
Я засунула руку по сиденье и вытащила красивую картинку, под которой было подписано: "VI Любовники". Молодой человек и девушка выходили из леса на поляну, куда с другой стороны подходила пожилая пара. Для всех четверых, судя по лицам, это была крайне не приятная встреча.
— Могло быть и хуже, — улыбаясь, говорила Кукбара, заглядывая мне через плечо.
— Уйдите от меня, мерзкая женщина! — я дернула плечом.
— Ты так и не поняла, что я тут делаю?
— Людей убиваете, — буркнула я.
— Нет, я не просто их убиваю, я стараюсь делать это красиво.
Я была странно спокойна. Посмотрела на Кукбару свысока и ничего не ответила, а направилась к выходу.
Я проснулась в ординаторской, когда едва начало светать.
Медсестру я тут же попросила навестить Эдгара. Через четверть часа я узнала, что он умер от острой сердечной недостаточности во сне.
Глава 18
— Каковы итоги сегодняшнего дежурства? — доктор ван Чех был бодр и весел, но увидев меня, помрачнел.
— Эдгар умер, — спокойно ответила я.
Брови доктора взлетели вверх.
— Острая сердечная недостаточность. Очень быстро умер, во сне… Почти не мучился. Как хлыстом: р-р-раз…
— Достаточно! Я еще на стадии "острой сердечной недостаточности" все понял, — мрачно сказал доктор, побегал немного по кабинету и сел в кресло.
— Ты там была?
Я колебалась.
— По глазам вижу, что была. Смотри — доиграешься!
— А вы не знаете, что это значит? — я протянула ван Чеху карту.
— Милая картонка. Не знаю, правда. Можешь спросить у Пенелопы, она гадала на Таро.
— Ну, я пойду?
— Иди, конечно, я пока все дела улажу. Эту ночь я, вероятно, проведу с тобой. В смысле, я буду спать неподалеку.
— Я поняла, — кинула я. Схватила сумку и побежала к палате Пенелопы.
Она лежала под тремя одеялами, дрожа от холода. Белая шаль валялась на полу, возле стула.
— Пенелопа? — позвала я.