Виктор вдруг вскочил на ноги и вцепился в морду паучихи. Откуда-то у него в руке взялся маленький ножичек, им-то он и засадил Кукбаре в самый левый маленький глазик. Паучиха взвыла и сбросила с себя Виктора, он приземлился на меня, ребра мои треснули.
— Прости, — прошептал он.
— Ничего, — простонала я.
Нас накрыло что-то темное, я почувствовала, как нас подняли и куда-то понесли.
— Откуда у тебя нож? — спросила я.
— Я носил его при себе всегда, — ответил Виктор, — Глупо получилось.
— Совсем нет. Я так не думаю.
Сквозь мешковину пробивался очень тусклый свет.
— Ты другой совсем, моложе, — сказала я, рассматривая Виктора.
— Ты тоже другая, это место меняет нас. В душе я всегда молод, поэтому и выгляжу здесь по-другому.
Мешок с нами грубо бросили на пол. Меня прижали лапой, а Виктора вытащили из мешка.
В кармане зашевелился Кристоф.
— Беги, чучело, чего ты раньше копался? — разозлилась я.
— Я заснул, — оправдывался паучонок.
Он вдруг исчез из моего кармана. Одной проблемой меньше, тем более, что у меня сейчас есть более насущные вопросы.
Кукбара вытащила меня из мешка, и тут же мир стремительно завращался в моих глазах, я очень скоро потеряла сознание. Когда очнулась, то обнаружила себя весящей на ниточке, замотанной в какие-то веревки. Я осторожно огляделась.
Логово Кукбары было неприглядным. Куда хватало глаз, все было в паутине. Слева от меня висел упакованный в паутину Виктор, за ним висела Пенелопа. Она не спала и улыбнулась мне.
— Кукбара отошла ненадолго, — сказала она.
— И давно вы тут?
— Очень давно. Я уже привыкла.
— А что с нами будет?
— Нас съедят. Отсюда тяжело вырваться. Почти невозможно.
— Но вы… там…
— В реальности? — улыбнулась Пенелопа, — Кукбара иногда позволяет мне выйти прогуляться, она хорошо относится к еде. И ест экономно.
— Меня она сожрет сразу, — недобро улыбнулся Виктор.
— Да, она злится на тебя за глаз, — кивнула Пенелопа.
— Бри, — Виктор посмотрел на меня, — я знаю, почему ты прошла. У тебя был ключ. Та картина это вход, официальный, для всех желающих. Это было желание Кукбары. Все картины, что я рисовал ключи, с их помощью можно и войти, и выйти. Это свойство картины такое. Я нашел его, а Кукбара ничего не знала.
— Я тоже, — удивилась Пенелопа.
— Я не стал говорить вам, простите. Что знаете вы, то знает и она. Я рисовал ключи для себя, чтобы можно было выйти. Но смысл в них, если я не могу выбраться из лабиринта?
— Проснулись, мои хорошие? — Кукбара снова была в человеческом обличии. На ее виске были наложены несколько швов, — Теперь мне будет с кем поболтать за обедом.
— Болтать с обедом — плохой тон, — заметила я.
— Ты заткнешься, хамло? — высокомерно спросила Кукбара.
— Нет, — улыбнулась я.
— А, ты хочешь потянуть время, — Кукбара улыбнулась и подошла ко мне, — Ты молодая, вкусная, в тебе много силы. Но вот твой ядовитый сарказм… придется его отжать перед употреблением.
— Отойди от нее, — рычал Виктор.
— Тебя, паскуденыша, я вообще видеть не хочу, — спокойно отозвалась Кукбара.
Я с удивлением почувствовала, как что-то впивается в солнечное сплетение. Тут же мне стало дурно, я ощущала, как что-то вытекает из меня. Это не было неприятно, но создавало ощущение внутренней пустоты.
Виктор брыкался и раскачивался, рычал и ругался. Очень быстро он ударил Кукбару своим коконом. Она отлетела от меня, но поднялась, подскочила к Виктору, остановила его кокон и прижалась к нему. По лицу Виктора я поняла, что с ним происходит тоже, что и со мной.
— Тебя, урод, я сожру первым, — шипела Кукбара.
— А вот с этим мы повременим.
Я пригляделась: в темноте горели два голубых глаза.
Кукбара обернулась. На мгновение ее лицо отразило ужас, но она быстро овладела собой.
— А, господин куница, очень вовремя, — ласково сказала она.
Из глубины каких-то пещер донесся стук маленьких коготков о камни.
Кукбара обернулась в мгновение пауком.
Черно-белой молнией, что-то длинное, пушистое запрыгнуло на мой кокон, острые зубы клацнули, кокон упал и заметно ослаб, я стала выпутываться. Два кокона аккуратно упали на пол. Пока неповоротливая Кукбара оборачивалась, мы успели выпутаться, а куница с голубыми глазами куда-то пропала.
В закрытом помещении с ней было проще: мы пригнулись и побежали вперед, только надеясь на то, что выберемся отсюда. Пенелопе было тяжело бежать, слишком много сил было потеряно ею. Да и у нас с Виктором ноги порядком заплетались, но желание выжить подгоняло.