Послышался хруст, а спустя долю секунды после него – крик. Шестерки Тобиаса одновременно отпустили Каспера и отскочили назад, будто тот превратился в сгусток лавы. Он рухнул на пол на расстоянии вытянутой руки от Дарена, но больше не видел его. Он вообще ничего не видел. Боль, разрывавшая правое предплечье, парализовала все органы чувств. Она стала единственным, что существовало в этом мире.
Каспер не знал, сколько прошло времени, прежде чем его кто-то поднял с пола. Он прижимал сломанную руку к груди, а чей-то мягкий, но дрожащий голос повторял:
– Каспер, я вызвал «Скорую». Каспер, посмотри на меня. Каспер!
– Уходи, – выдавил он, глядя в одну точку где-то на полу.
Чьи-то трясущиеся руки соскользнули с его плеч.
– Каспер, у тебя рука…
– Уходи.
Он произносил это слово автоматически, не задумываясь. Каспер словно забыл все другие фразы, и вместо «Прошу, не оставляй меня одного. Мне больно. Страшно. Помоги!» раз за разом повторял:
– Уходи.
И Дарен исполнил его просьбу. Нехотя вышел, оставив Каспера сидеть на полу среди осколков стекла, сгорая от боли.
«Скорая» и родители приехали одновременно. Когда мама и папа вместе с врачами влетели в комнату, Каспер смог произнести:
– Упал.
Выдавив эту лживую отмазку, он потерял сознание.
Глава 17
Этель
В то, что Ронда не разыгрывает ее, Этель сумела поверить лишь наутро, когда вошла в кухню, а сестра встретила недовольным бурчанием:
– Ныряльщица проснулась, надо же. Может, все-таки расскажешь, что делала одна ночью в парке? Да еще и на катамаране!
Этель прошило холодом. Прямо как вчера вечером, когда они обе шли по опустевшей аллее, и Ронда забыла… Забыла о Ви. Разве такое возможно? Кто-то будто заменил воспоминания Ронды, вычеркнув из ее жизни даже намеки на существование Ви.
Этель хотела бы надеяться, что сестра ее просто проверяет или шутит, но слишком хорошо знала Ронду. Она бы не осилила столь затянувшуюся игру.
– Гуляла, ждала Каспера, – скучающим тоном соврала Этель и прикусила изнутри щеку.
Если Ронда притворяется, она выдаст себя, услышав ложь. Короткая вспышка раздражения в глазах или слегка нахмуренные брови выдадут ее с головой. Но Ронда лишь укоризненно щелкнула языком:
– Я ведь просила тебя не соваться в парк.
«А Ви просил тебя не запрещать мне приходить к театру, но ты об этом забыла», – подумала Этель и, игнорируя пристальный взгляд сестры, прошла мимо нее к чайнику. В том еще хватало горячей воды на одну кружку, а вот чайные пакетики кончились. Пришлось все же подойти к Ронде, чтобы та перекинула в кружку Этель свой.
– И в кого ты такая непослушная, – в голосе Ронды отчетливо слышались интонации мамы. Всегда строгая и внимательная Ронда во многом на нее походила, но заменить мать все равно не могла. Хоть и пыталась.
– Ты вообще-то тоже вчера гуляла в парке, так что не надо тут из себя строить святую невинность, – заполучив еще пригодный для заварки пакетик, Этель упорхнула к чайнику. Так она не видела сестру и ее укоризненный взгляд, а потому говорить стало несколько легче. – Нарушаешь собственные указы. Ай-яй-яй!
– Я была там по делу.
– А я там волонтерила, пока кое-кто не вмешался, – напомнила Этель, но Ронда предсказуемо проигнорировала выпад.
Вместо того чтобы начать бессмысленно отпираться, сестра ответила:
– Вообще-то, во-первых, я детектив, хоть и на стажировке. Во-вторых, в городе люди мрут как мухи.
И, в-третьих, я тебе уже говорила, что в этом как-то замешано «Жерло».
Этель залила пакетик кипятком и обернулась к Ронде. «И что дальше?» – говорил ее колючий взгляд.
– Ты можешь послушаться меня хотя бы раз?
– Могу. Но если «только раз», то твой лимит давно исчерпан.
– Этель…
– Ронда, – повторила она уставшую интонацию сестры. Да уж. Не самый приятный разговор, да еще и ранним утром, во время далеко не самого аппетитного завтрака. Лучшее комбо и придумать нельзя!
– Просто не ходи больше в парк, ладно? Там может быть опасно.
«Может, ты и забудешь меня и мое имя, но этот приказ останется с тобой», – Этель вспомнила слова Ви и с горечью подумала, что парень был слишком самонадеян. Ронда не станет повиноваться тому, о ком даже не помнит.
Однако что-то в душе шевельнулось, подталкивая проверить.
– А я все равно пойду сегодня в парк, – заявила Этель и, искоса поглядывая на Ронду, прошествовала к холодильнику. Пустота в нем не удивила, а вот долгое молчание сестры – сбило с толку.
– Этель, я ведь тебе говорила…
– И что? – Она хлопнула дверцей холодильника, и с нее на пол упал магнитик – аляповатый цветок, в центр которого было приклеено старое фото. На уже пожелтевшем от времени снимке рыжая девочка сидела рядом с новорожденной сестрой.