— Ну и сволочь! — не удержавшись, воскликнула я. — Радует только то, что ждать от него неприятностей не приходится. Если только в виде привидения будет нам являться. И как Анна это перенесла?
— А ты как думаешь? — Крон мельком глянул на меня. — Она ведь не мы, которых ничем не проймешь, а натура творческая, ранимая. Таблетки, уколы, больница. Не психушка, конечно, а неврологическое отделение, но все-таки.
— Но в Интернете об этом ничего нет, — удивилась я.
— Потому и нет, что она из своей личной жизни шоу не устраивает. К тому же они ведь в разводе были, фамилии разные. Вот шуму и не было. Поправилась Анна, стала снова играть в театре. И тут прошлой весной черт ее дернул связаться с Тихоновым Вячеславом Васильевичем. С виду интеллигентный, вежливый, образованный, очень красиво ухаживал за ней и все такое, а на деле — гнида! Хорошо хоть, не съехались, а просто встречались иногда. Видимо, Анна семейного счастья уже нахлебалась досыта, и больше не тянет. Но в разговорах с третьими лицами Тихонов постоянно называл ее своей женой.
— Еще бы! — хмыкнула я. — Народная артистка России! Гениальная актриса! Необыкновенная красавица! Как такой не похвалиться? А сам-то он чем славен?
— Здесь в Москве был подполковником ФСБ, но его оттуда на лопате вынесли с формулировкой «За утрату доверия», хотя по-хорошему следовало судить и сажать. Причем надолго. Жена его из дома наладила на все четыре стороны, но он по этому поводу не очень-то горевал. Дружбаны с очень нехорошим прошлым, которым он оперативную информацию сливал, взяли его в свой бизнес начальником службы безопасности. Только денег ему показалось мало, и он решил в политику податься.
— И кто же эту гниду пригрел? — удивилась я.
— Нацики. И стал он у них не самым последним человеком. А что? Язык у него подвешен, толпу завести ему — раз плюнуть, мозги людям запудрить тоже. Только в Москве и Подмосковье Тихонову ничего не светило, вот он и решил в прошлом году по одномандатному округу в Челябинской области в Госдуму баллотироваться — он оттуда родом. Подписи-то собрать смогли — думаю, просто заплатили людям, но выборы он проиграл. Он и Ермакову пытался к своей избирательной кампании пристегнуть. Она туда, конечно, не ездила, потому что у нее то спектакли, то съемки, но именем ее он козырял постоянно. Не помогло! До апреля все было нормально, он ходил на ее спектакли, дарил цветы, они ужинали в ресторанах, а вот потом Анна неожиданно взяла отпуск за свой счет и тут же улетела к подруге в Канаду, где пробыла целый месяц. Вернулась всего неделю назад.
— Ты знаешь, в апрельском интервью, хотя ее об этом и не спрашивали, Анна сказала, что не замужем и не собирается, — вспомнила я. — Выходит, она дезавуировала заявления Тихонова о том, что она его жена, и быстренько сбежала. Похоже, что-то очень неприглядное она о нем узнала, а может, он сам что-то сделал.
— Приглядного о нем при всем желании узнать нельзя — редкостная сволочь, — буркнул Крон. — Есть у меня версия, почему Ермакова из России сбежала. Понимаешь, в мае было пятилетие событий на Болотной площади. Может, Тихонов потребовал от нее, чтобы она на митинге выступила? Популярность-то у нее бешеная! Недаром же Максим Горький задавал нескромный вопрос: «С кем вы, мастера культуры?» Анна отказалась, Тихонов настаивал; она поняла, что он не отвяжется, вот и улетела на целый месяц, предварительно расставив точки над «i», то есть объяснив, что она — женщина свободная и никаких обязательств ни перед кем не имеет. Но, может быть, причина ее срочного отъезда была другой. Узнала, например, что у него, кроме нее, еще и другие женщины есть.
— А они есть? — обалдело спросила я, и Крон кивнул. — Ему мало того, что такая необыкновенная женщина, как Ермакова, с ним спит, так ему еще и другие потребовались? — бушевала я.
— Потому-то я и думаю, что она ему была нужна не для долгой и счастливой жизни, а для дела, для политической карьеры, которую он хотел с ее помощью построить. И надежд этих он не оставил.