– Сам развяжи, – отозвался Самвел, узел прямо под твоей рукой. – Ох и дилетанты, – пробурчал мой друг, потянув за узел, – он даже не крепкий! Мог бы освободиться и сам…
В этот момент, Света с рёвом бросилась на него, словно бешенная пантера, явно намереваясь разодрать его на куски. Но Михаил среагировал быстрее: молниеносно скакнув в сторону, он вскинул руку и трижды выстрелил. Тело твари мигом вспыхнуло, словно пропитанная бензином вата, и, по мере сгорания, начало растекаться по полу, словно огромный сгусток слизи. Её рёв превратился в свист, как у закипевшего чайника, после чего она затихла. – А ты гадина! – заорал Самвел на Михаила. – Погоди, сейчас я обеспечу тебе такое…
Но он так и не успел привести свою угрозу в исполнение, – окончательно распутавшись, я отстегнул от ноги свой металлический корсет и, подскочив к Самвелу, со всей силы треснул его им по затылку. Без единого звука, он рухнул на пол без сознания. Боковым зрением я заметил стремительно улепётывающего Роберта. Злость придала мне сил: забыв про корсет, я запрыгал на одной ноге вслед за психом. Догнать его удалось лишь за дверями зрительного зала, – я навалился на него, и мы покатились по полу, нанося друг другу тумаки. Но при всей его ловкости, он явно уступал мне в физической силе, и вскоре мне удалось подмять его под себя, предварительно от всей души дав ему под дых. Оказавшись сверху, я принялся колотить его кулаком в левый глаз, и месил так до тех пор, пока левая сторона его лица не превратилась в красно-лиловую субстанцию.
– За колченожку, – тяжело дыша, пояснил я. Неподалеку от нас валялся какой-то серебристый предмет. Его секира! То, что надо. Дотянувшись до неё, я воткнул её в лодыжку левой ноги Роберта, – тот взвыл, как обиженный щенок. – Теперь ты тоже не сможешь ходить, – продолжал я, – а впрочем, и дышать – и я вонзил секиру ему в грудь. Издав последний хриплый вздох, убийца навсегда затих.
К тому времени, как я приковылял обратно в зрительный зал, Михаил основательно подготовил всё к ликвидации «вражеского лагеря»: оборвав половину занавесок, он расстелил их по всему периметру зала и тщательно поливал спиртом из бутылок, чтобы потом поджечь. Декорации он свалил хитрым образом друг на друга, в центре сцены, и перевязал их длинной бечёвкой. – Ага, вовремя ты свою месть закончил. Вот что, пока тот «гений креатива» на полу, не очнулся – указал он на Самвела, – давай устроим тут на прощанье воспитательный фейрверк. Возьми из моей сумки…
Увы, это оказались его последние слова. За его спиной внезапно возник, окровавленный Алик, с двумя метательными ножами в руках, один из которых он отточенным движением швырнул в Михаила, прежде чем я успел подать ему хоть какой-то знак. Выпучив глаза, мой друг рухнул на карачки: нож попал ему точнёхонько в сонную артерию. Показав дрожащей, ослабевшей рукой на что-то, находящееся рядом с моими ногами, он упал замертво. Волна неописуемой злости, всколыхнула мой мозг: вот теперь-то я их точно уничтожу! Вытащив из его мёртвой руки револьвер и проверив его заряд (ещё было достаточно), я выпустил несколько пиропатронов в декорации, и два патрона в верхние крепления кулис. Расчёт мой оказался правильным, – всё это мгновенно оказалось объято пламенем, и рухнуло в аккурат между мной и двумя оставшимися убийцами, причём я оказался у выхода, а они – в ловушке, в глубине зала. Алик и пришедший в себя Самвел, завыли от собственного бессилия. Между тем я, покопавшись в саквояже Михаила (именно на него он показал), извлёк из неё крайне необходимую вещь, – длинный газовый баллончик. – Говорят, снаряд в одну воронку дважды не попадает! – прокричал я, решив подразнить вурдалаков на прощание. – Но, видимо, к таким как вы, это не относится. Нужно иметь отменное везенье – умереть в одном и том же месте два раза подряд! Наскоро пристегнув корсет обратно к больной ноге, я поднял баллон над головой, и, прокричав: «Вот вам салют на прощание. Горите ярче!», бросил его прямо в центр пламени и поскакал на выход, сопровождаемый жалобными воплями тех, кого недавно считал компаньонами. Спустя несколько секунд, за моей спиной раздался оглушительный взрыв. Оказавшись на улице, я едва успел уползти на безопасную дистанцию, – пламя вырвалось наружу, и то, что ещё секунду назад было красивым театром, превратилось в гигантский костёр. Перепуганные прохожие, конечно же сразу засуетились, но мне было уже наплевать: лёжа в траве, я бессмысленно таращился в небо. Вот и всё – конец моей карьере! Моё заветное желание привело меня в логово чудовищ, из— за которых погиб мой лучший друг, искренний желавший мне добра, которые были подозрительны моей тёте, на которых даже моя интуиция реагировала отрицательно! Но разве была моя вина в произошедших событиях? Я всего лишь стремился исполнить заветную мечту. Разве это плохо, иметь цель в жизни и заниматься чем нравится? Я ведь не хотел такого результата! В ЧЁМ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, МОЯ ВИНА??!