(Замечая ее жест). А вот это лишнее, сеньора. Я понимаю ваше желание завершить наш разговор свинцовой точкой, но, поверьте, я это смогу сделать быстрее. У меня больше опыта и лучше реакция. Но даже если я ошибусь и промахнусь, если вы уложите меня быстрее, не целясь, прямо в лоб, — дело, которое вам поручили, останется не исполненным. И вам довольно трудно будет объясняться с теми, кто вас сюда прислал, что именно вам помешало.
Ракель вынимает руку из сумочки.
При том, что принять смерть от вашей руки, на указательном пальце которой остался надолго след от скобы пистолета, возможно, не худший вариант ухода из этого мира. Для такого беспутного малого, каким был и каким остался я.
Ракель поспешно протирает указательный палец правой руки носовым платком.
Нет, это не стирается. Рекомендую носить перчатки. Или воспользоваться театральным кремом. Впрочем, в данном случае это уже неважно. Я берусь за ваше дело, сеньора. Можете не волноваться и о моей деликатности. А когда будете связываться с Харелем, передайте от меня привет и моё восхищение его новыми агентами. Во всяком случае, их неотразимостью.
РАКЕЛЬ (возмущенно).
Какого еще Хареля? Не знаю такого.
ОСКАР (с искренним изумлением).
Как, вы не знаете Хареля? Исера Хареля, начальника израильской разведки «Мосад» ? Боже, куда катится мир... Быть сотрудницей самой эффективной разведслужбы в мире — и не знать, кто ее возглавляет... Не знать собственного начальника ! (Внезапно успокаивается). Ну, не знаете — и не знаете. Подумаешь, эка важность! Его знаю я, так что привет ему, всё-таки, передайте. От Оскара Бандераса, старого, старинного знакомого. Можно сказать, друга. (Встает). Не смею вас больше задерживать, сеньора. Очень, очень рад был с вами познакомиться. Приглашаю вас сюда ровно через месяц, шестого августа. Думаю, мне будет, что вам рассказать. Сумма гонорара вам, разумеется, известна.
Ракель растеряна. Она поднимается из кресла, машинально протягивает Оскару руку для поцелуя. Поспешно отдергивает руку. Оскар решительно берет ее за руку и, преодолевая несмелое сопротивление Ракель, целует ей руку.
РАКЕЛЬ (с неожиданной робостью).
Всего хорошего, сеньор Оскар. Вы меня удивили, признаюсь. А это удавалось не каждому мужчине. До встречи через месяц. Конечно, я приду сюда шестого августа. Шестого августа. Непременно. И — да, я тоже надеюсь, что у вас будут новости для меня. Хорошие новости. Для меня (Пауза). Для нас.
ОСКАР.
Можете не сомневаться.
Кивнув и изо всех сил стараясь восстановить внезапно утраченный гордый и неприступный вид, Ракель направляется к выходу. Ее рука вновь опущена в сумку. В сумку, где, как правильно предположил Оскар, лежит небольшой дамский револьвер, стреляющий почти бесшумно.
(С неожиданной теплотой в голосе). Всего хорошего, гверет Ракель!
Ракель на мгновение замирает, поворачивается к Оскару. И вновь убирает руку из сумочки. Неожиданно улыбается.
РАКЕЛЬ.
Всего хорошего, адон Оскар!
Уходит. Оскар некоторое время смотрит ей вслед, затем берет со стола оставленную фотографию «Саш », внимательно ее разглядывает.
ОСКАР (с холодной ненавистью).
Похоже, мы, все-таки, встретимся. Как говорится, гора с горой не сходятся, а человек человеку голову всегда откусить сможет. Так сказать, Хомо хомини нет и в помине. Вы ведь учили латынь? В гимназии, верно? Хотя нет, это даже не Хомо хомини. Как там зовут этих очаровательных насекомых? У которых самка непременно откусывает самцу голову? Мантис религиоза? Богомол религиозный. Хорошее уточнение: не просто богомол, не просто Мантис, но — Религиоза, религиозный. Ибо можно быть богомолом, но при этом не быть религиозным. Так же, как человек. Хомо сапиенс. Человек разумный. Можно быть Хомо, человеком — и не быть сапиенсом, разумным. Вот-вот. Хомо хомини Мантис эст. Человек человеку — бо-го-мол. (Бросает фотографию на стол, поворачивается к портрету красивой молодой женщины, висящему над его креслом; другим тоном, мягким и грустным). Ну, что, любовь моя? Удача нам улыбнулась. Но что такое удача? Что, в самом деле, стоит называть удачей? Неужели вот это? Тем более — улыбкой удачи... (Качает головой). Как же странно улыбается она, эта удача. Какой щербатой, кривой выглядит сегодня ее улыбка. Но, может быть, такая улыбка предназначена ею только для меня? Может быть, другим удача улыбается иначе? Лучезарнее? (Вздыхает). Как бы я хотел, чтобы и мне удача улыбнулась по-настоящему. И не сейчас — зачем мне сейчас ее улыбка, что мне с нею, с этой улыбкой удачи делать? Улыбка удачи. Бона фортуна рисус. Нет — тогда, пятнадцать лет назад. Тогда, тогда, моя любовь, моя единственная любовь. Моя девушка с волосами цвета осенней листвы. Моя Девушка-Осень... (Садится за стол, ставит перед собой женский портрет).