ЛОМБО.
Понимаю, что это, наверное, неуместно, но примите мои соболезнования.
ОСКАР.
Действительно, неуместно. Да и ни к чему. Так вот, гражданин Корейко, когда я ночью выбрался из того рва, первой моей мыслью было найти вас и задушить. Своими собственными руками, вот этими! (Поднимает вверх руки, растопырив пальцы).Убить. А потом — плевать на всё.
ЛОМБО (с усмешкой).
Что ж не убили, Бендер? Пороху не хватило?
ОСКАР.
Пороху? Нет, пороху бы мне вполне хватило, уверяю вас. Злости и решительности тоже. Но... Я был слаб после удара о камень, после того, как выбирался из-под горы мертвых тел. Скорее всего, хотя пуля меня миновала, я остался бы там, вместе с ними со всеми. С Зосей, с ее отцом — моим свекром, ребусником. С Бомзе, любителем домашних котлет. С окончательно выжившим из ума стариком Кукшкиндом. С зиц-председателем Фунтом — ему было уже девяносто семь лет, Корейко! Вот кому я завидовал. Он задолго до того впал в детство. Ничего не понимал, ничего не слышал, все время улыбался. Я бы остался с ними, но — вы не поверите, — меня спас Козлевич. Помните Адама Козлевича, шофера-энтузиаста и его верную «Антилопу-Гну»? Он меня нашел — примерно в полукилометре от расстрельного рва, когда я обессиленный лежал прямо у обочины. Адам выхаживал меня очень долго, я то и дело впадал в беспамятство. А когда я оправился, собрался с силами и готов был совершить свой суд над вами, то понял: расправиться в тот момент с вами, означало подвести под монастырь его, этого доброго и наивного человека, большого ребенка, моего спасителя. А потом Козлевич, прихватив с собою меня, ушел в лес, к партизанам, потом мы с ним перешли линию фронта, потом... ну, дальше это уже неинтересно.
ЛОМБО (после долгой паузы).
И что же теперь? Вы решили, наконец, привести свой приговор в исполнение?
Оскар не отвечает.
Зачем же было устраивать этот спектакль?
ОСКАР (меланхолично).
Сам не знаю. Наверное, просто хотел выговориться. Подумайте, ведь целых пятнадцать лет я молчал обо всем. И единственным человеком, перед которым я мог открыться, оказался тот, кого я ненавидел. О чьей мучительной смерти мечтал все эти годы. Вы, Александр Иванович, вы, гражданин Корейко. И что же мне прикажете теперь делать? Отдать вас в руки «Мосада», чтобы вас увезли в Израиль и там повесили? Или самому придушить вас — как я мечтал, выбираясь из-под бездыханных тел дорогих мне людей? «Мосад» отпадает — не далее как сегодня утром я сообщил израильтянам, что вас уже месяц нет в живых. Я даже представил им сфабрикованные документы — справку о вашей смерти в автоаварии и справку с места захоронения вашего неправедного праха. Так что «Мосада» вам больше опасаться не следует.
ЛОМБО (потрясенно).
То есть, вы меня спасли?! Меня?! Бы?! Погодите... (Презрительно улыбаясь). А-а, кажется, я понимаю. Вы хотите продать мне эту папку. Как когда-то давным-давно продали такую же, да? Я помню, помню. Вы тогда выдурили у меня миллион рублей. (Успокаиваясь). Понятно. Что ж, назовите вашу цену. Поговорим как серьезные люди. Сколько вы хотите? Миллион? Разумеется, не рублей. И не бразильских обесцененных реалов, конечно же. Вы хотите доллары? Я не ошибся? Что ж, и такое возможно. Как вы знаете, я не доверяю банкам, поэтому рассчитаемся наличными. Для этого нужно просто проехать ко мне домой, и там...
ОСКАР (прерывает его).
Не миллион. Шесть миллионов. И это минимум.
ЛОМБО (возмущенно).
Шесть миллионов?! Это грабёж! Грабёж среди бела дня! Шесть миллионов долларов за десяток мало кому интересных бумажек? У вас губа не дура, Бендер, но давайте будем реалистами!
ОСКАР (невозмутимо).
Кто говорит о долларах?
ЛОМБО (раздраженно).
А даже и рубли! Хотя я не понимаю, какому дураку в Рио-де-Жанейро могут понадобиться миллионы рублей.
ОСКАР (невозмутимо).
Кто говорит о рублях?
ЛОМБО.
Так что же вы хотите? Реалы? Фунты? Лиры?
ОСКАР (невозмутимо).
Кто говорит о деньгах?
ЛОМБО (недоуменно).
Вы не хотите денег? Но вы же сами сказали о шести... (умолкает).
ОСКАР.
Мне не нужны доллары и фунты, реалы и рубли. Мне не нужны лиры и тугрики. Да, я хотел бы получить от вас шесть миллионов — шесть миллионов жизней, тех самых, которые отняли у нас вы и вам подобные, Корейко. Но этого вы мне дать не можете. (Брезгливо). Поэтому забирайте свое досье и убирайтесь отсюда. Раз и навсегда! (Бросает папку Ломбо, Ломбо ловит папку и прижимает к груди).