Театр одного поэта. Пьесы, поэмы

Катарина поднимает свой стакан, делает вид, что тоже пьет, но видно, что ее стакан пуст.

Бродяга поёт «Романс о призраках Консьержери».

Романс о призраках Консьержери

Вот — девочка. Она кого-то ждет,
И в темноте ее мерцают плечи,
И кто же перепутал эти встречи,
Движенье обратил в круговорот?
А вот и мальчик — он почти герой.
Его рука ласкает спинку стула.
Но ты не видишь, ты уже уснула,
И чей-то сон любуется тобой.

То — призраки тюрьмы Консьержери
Осенние разыгрывают драмы,
Скользят неслышно господа и дамы
До тусклой и непрошеной зари.
Над водами испуганной реки
Ползет телега грозного Сансона,
А нож — как треугольная корона,
Краснеют не от крови парики. 

НЕЙ (машет рукой).

Оставь, оставь, музыкант. Не был Сансон грозным. Добродушнейший старикан. Работа у него была такая, при гильотине. Работа тяжелая, забирающая много душевных сил. Так что не зря после работы у него частенько болело сердце. Поверь мне, я его знал немного. О, да ты же не говоришь по-французски (машет рукой). Лучше пей, черт с тобой, приятель. (Катарине). Музыканту от меня — стаканчик калифорнийского красного, дорогая!

Катарина наливает Бродяге еще стакан.

Входит Федор Кузьмич Томский — высокий, стройный мужчина пятидесяти четырех лет. Приятное румяное лицо, окладистая седая борода, длинные седые же волосы спускаются на плечи из-под теплой войлочной шапки. Одет опрятно, неброско и старомодно: длиннополый черный кафтан с отложным воротником, полосатые брюки, теплые сапоги с отворотами, более уместные в Сибири, чем в субтропической Калифорнии. Оглядывается по сторонам, не торопясь, подходит к стойке.

ТОМСКИЙ.

Могу ли я попросить стакан воды, мадемуазель?

КАТАРИНА (шутливо).

Попросить, конечно, можете. Только я вам все равно налью не воды, а вина. Или пива, в крайнем случае. Но вы ведь не англичанин! Так что, скорее, все-таки, вина.

ТОМСКИЙ (огорченно).

Увы, я не пью ни вина, ни пива. Прошу вас, мадемуазель, я очень хочу пить. Налейте мне стакан воды, я заплачу как за стакан вина. Даже за два стакана, если угодно!

КАТАРИНА (смеется).

Успокойтесь, я вам налью, месье. Я просто пошутила. (Наливает стакан воды, ставит на стоке). Вот ваша вода.

ТОМСКИЙ (кладет на стойку монетку).

А вот ваши деньги.

КАТАРИНА.

Не обижайте меня, я же говорю — пошутила. Вы, возможно, проголодались? Хотите, я вас покормлю?

ТОМСКИЙ.

О нет, я ем один раз в день, и этот единственный раз еще не наступил! (Кланяется Катарине). Спасибо, мадемуазель!

КАТАРИНА.

Так вы месье или мистер? Француз или англичанин? Может быть, испанец? Но нет, по-французски вы говорите также чисто, как наш господин учитель. (Указывает на Нея, внимательно прислушивающегося к разговору). Наверное, жили в Париже?

ТОМСКИЙ (уклончиво).

В Париже? Как сказать... Жить не жил. Но — бывал, да. Недолго. И очень давно, так что и вспоминать нечего. Француз? Англичанин? Испанец? Ни то, ни другое, ни третье. Я русский, мадемуазель. Русский. Федор Кузьмич Томский, очень приятно познакомиться.

КАТАРИНА.

Значит, вам следует говорить «милостивый государь» или просто «сударь». Или господин... как вы сказали? Те — о — дор? Господин Теодор Кузьмич. Хорошо, я буду говорить вам так. Теодор Кузьмич.

Тут, я думаю, уместно сделать пояснение для господ актеров. Появление в речи персонажа слов месье, мистер, сеньор или сударь указывают на язык, которым в данном случае персонаж пользуется (соответственно, французский, английский, испанский или русский). Все действующие лица — полиглоты. Следует ли каким-то образом окрашивать речь дополнительно, усиливать тот или иной акцент — решать режиссеру и актерам.

ТОМСКИЙ.

Благодарствуйте, сударыня. Насколько мне известно, здесь много моих соотечественников.

КАТАРИНА.

О да, целый поселок. Так и называется: Росс. А вы, сударь, только сегодня приехали?